Владимир Коблов - На краю октября. Премия имени Н.С. Гумилёва

Смотрю в окно, где звёзды, ночь, кусты.
Где весь ноябрь давно заждался снега.
И тикают часы без суеты.
А в доме полночью посапываешь ты,
Укутав ночь и звёзды мирной негой…

Вот и снова – «Посадская лира».
Разве это – не чудеса?
В атмосфере любви и мира
Раздаются здесь голоса.

И неважно, кто первый, третий…
Кто прошёл в финал, а кто – нет.
Важно, что сейчас на планете
Люди вновь поддержали свет

Словом разным – живым, горячим —
Словом искренним, от души.
И звучит оно. Это значит —
Апокалипсис не спешит…

Не спешат ураганы, цунами…
Призадумались ледники…
Люди многое могут сами.
А запасы льда – велики.

Лёд прислушался к нашей лире…
Лиру слушает и вулкан.
Здесь – слова о любви и мире.
Шанс к спасению этим дан.

Вздох Земли прозвучал, задумчив.
Кто же ласке не будет рад?
Храм полей и лесов дремучих —
Чей-то жизненный есть уклад.

И помочь ей всегда готово
Приносить и любовь, и мир
Наше с вами живое слово
Под мелодии здешних лир.

В ладони стекает апрель
По жёлобу вечера с крыши.
Ручьём истекает свирель
И под ноги музыкой дышит.

Тебя ожидает закат,
Свиданье назначивший, робок.
Одежда весны – из заплат
Листвы и сосновых иголок.

Я будто бы здесь – ни при чём.
И ревность к закату – абсурдна.
Об этом знакомый гном
Вчера толковал занудно.

А дом его может залить…
Ручей отвожу от входа.
И времени нравится плыть
По этому времени года.

А ты, как всегда, права.
Для вечера приодеться
Тебе предложила сова,
На кофточке выбрав место.

Мы видим, как ты идёшь.
Закат покраснел, смущаясь.
Ему улыбнулась брошь
Над грудью твоей, стесняясь.

А со стороны – вдвоём
Влюблённые шли по аллее.
Нетвёрдым был окоём
Заката влюблённого, тлея…

В ладонях держал апрель
Вечер, закат и крыши.
Весенняя акварель…
Которую мы… напишем…

А весна сегодня… гляньте: нежная!..
Ни ручьёв, ни паводка, ни грязи…
Снег уходит… он не безобразен…
Он для нас устраивает праздник!
Провожаю зимушку неспешно я…

У весны приятные объятия…
Я зиме совсем не изменяю!
Красоту обеих я признаю…
Но весне судьбу свою вверяю…
А зиме – моё рукопожатие.

Будет лето, я надеюсь, впереди.
Снова женщина – цветущая, дородная!
И в отзывчивости очень плодородная.
К ней пойду в объятия охотно я…
И приму с ней солнце и дожди…

А когда захочет уходить
От меня в неведомые дали,
Я поставлю бережно сандалии,
Что ступни у лета целовали,
И не стану я её винить…

Помолчим немножечко с другою,
Что присядет рядом на скамейку.
Уберу под крышу шланг и лейку.
Осень, осень… что ж, вина налей-ка!
Станешь ты теперь моей судьбою…

И под ручку с ней по перелеску
Мы пройдёмся, запахи вдыхая…
Мудрая, она же понимает,
Что со мной до снега побывает.
И за мной задвинет занавеску…

Снова женщина… холодная вначале,
Улыбнётся!.. на щеках – румянец!..
Пригласит меня на белый танец…
Вся такая… не из бесприданниц.
На три месяца… ведь знали оба, знали.

А весна… вся – юная, вся – нежная!..
И коты аккорды учат срочно!..
Их стремленья не назвать порочными…
Жизнь себя укореняет прочно!
Мне по нраву эта участь здешняя…

Марта… ах, Боже мой, Марта!
Ты у меня – восьмая…
Не игральная карта
И не голос для «смарта» —
Совесть моя нагая…

Были Бруна и Клара,
Ирма, следом Гертруда…
Не жалели нектара,
Но не хватало жара
На берегу их пруда…

Даже милая Грета,
Юная и шальная,
Мной бывала согрета…
Ах, как любила береты!
Но упорхнула из мая…

А Катарина и Эмма
Были шестой и седьмою.
А ты – моя теорема
Вся из сочного крема…
Я доказательства строю,