Владимир Коблов - На краю октября. Премия имени Н.С. Гумилёва

На страницах миров
Среди множества разных полотен,
Среди всех путешествий,
Религий различных и войн,
Есть следы муравьёв.
След устойчив, надёжен и плотен.
Как пример для содействий,
Присутствует маточный трон.

Эти парни нужны,
Чтоб миры на листах устояли.
Нет машин, викторин…
Есть совместно построенный дом.
Почему-то дружны.
Сомневаются в чём-то едва ли…
Муравей там один
Охраняет пространственный том.

Он такой же, как все
Среди общих своих обязательств.
Он надёжен весь днём,
Только мало он спит по ночам.
Он рифмует эссе…
Без ругательств и без доказательств.
Охраняется сон…
И спокойно уставшим мирам…
На страницах миров
Среди множества разных полотен
Есть одно полотно,
На котором не спит муравей…
Утром – много трудов.
Каждый нужен и очень почётен.
Порученье одно
Не бывает других важней…

Оказался странен период…
Тот, в который недавно вступил.
И на царстве, вроде, не Ирод…
И достаточно, вроде бы, сил…

А сценарий мной не нарушен…
Не забыл у роли слова…
Ну и вводная (!) мной обнаружена…
Привыкаю полгода едва…

Мыслей много, и мыслей разных…
Поперёк по ним или вдоль —
Понимаю чётко и ясно:
Для чего-то нужна мне боль…

И границы сцен не сужаю,
Но не вправе противиться ей…
С благодарностью принимаю
Часть участка жизни своей…

Время лёгкости было просто:
Знай, рули, держась за штурвал!..
Время дел или время тоста —
Мне казалось, осознавал…

Но меняется многое в мире…
Знать, и я перемен заслужил…
Хорошо, не застрял в сортире…
И не вижу ещё межи…

Продолжаю понять стараться
Тот период, в который вступил.
А стихи потихоньку стучатся…
Я их к этому сам приучил…

Люди приходят… Люди уходят…
Жизнь остановок не делает.
Звёзды всё те же на небосводе.
Вот и тюльпан проклюнулся вроде.
И мироздание – целое…

Скоро сентябрь выбор предложит.
Каждый свой выбор сделает.
Власть поменяется даже, быть может.
Наше с тобой уютное ложе
Здесь, в мироздании – целое…

А за окном – картина привычная.
Весна своё дело делает,
Снег превращая в панно мозаичное.
Каждому здесь – занятие личное.
И мироздание – целое…

А он лукав, хотя… хорош собой.
И форму с аксельбантом наутюжил.
Всегда при мне, и не пойдёт по лужам.
Мы вместе возвращаемся домой.

Любимую привык он уважать.
Претензий нет на руку и на сердце.
При ней не исполняет парень скерцо,
Других способен за душу он взять.

И ведь берёт! Я это наблюдал.
Талантлив! При себе других не держим.
Всегда опрятен, выглядит он свежим.
Воспитан мной и вовсе не нахал.

Поддерживает строго имидж свой.
С утра сегодня форму наутюжил.
Хитрец, однако. С виду простодушен.
Такой вот он, лирический герой.

Последние дни уходящей осени.
Метаморфоза осуществима.
Столь грациозно наряд свой носит,
Что я преклоняюсь пред нею зримо…

Локоны чуть сединою тронуты,
Но стать не скроешь, она – во взгляде.
Отсутствует блеск настоящего золота,
Порода видна и в таком наряде.

Перерождение ей уготовано.
Летом мотыль был похож на гусениц.
Время придёт и увижу: «Вот она!»,
Иней смахнув со своих ресниц…

Где сожаление? Да и надо ли
Против идти установленной данности?
Накидкой пушистой снежинки падали,
Смерть отвергая сменой реальности…

Нам подсматривать… нехорошо.
Но этаж, к сожалению, первый.
А мужчина внутри, наверно,
Приглашённым туда зашёл…

Как она его там ждала!
По глазам её видно очень:
Циферблат на стене озабочен.
Хочет, с гостем чтобы ушла

Из кафе, а куда – не важно.
Он – не против. Глядит в глаза.
А к крыльцу прибывает гроза,
И от капель становится влажным

И асфальт, и крыльцо, и стол…
Так бывает, что и от счастья.
Для кого-то гроза – ненастье,
Кто-то сам разряд произвёл…