Василий Рем: Моей единственной. Книга вторая. Девятый сборник

Любовь из сердца не гоните,
От вас ушедшую любовь.
Себя в глазах не уроните,
Любовь зовите вновь и вновь.

Убив любовь, себя убьёте,
Ведь без любви и вам не жить.
Когда же это всё поймёте,
Вам тайну я могу открыть…

Любовь даётся человеку,
По сути, только раз один.
Любовь не купишь в ипотеку,
Над нею ты не властелин.

Любовь, прошу вас, берегите!
Храните в сердце, как алмаз.
Себя любовью наградите…
Сим завершаю свой рассказ.

Я живу на Виноградной улице, а над ней порхают облака,
Листья и лоза вон к небу тянутся, гибкие, как девичья рука.
Но надеюсь, что они все вырастут и забор обхватят, словно спрут,
Сделал я для них полив особенный, где же им расти, когда не тут?

Трёх сортов небесные создания посадил я года три назад,
Все они растут и к солнцу тянутся, ну а дни, как ласточки, летят.
Я хочу, чтоб к Виноградной улице мой прирос чудесный виноград,
За лозою спрятавшись, целуемся, и влюблённым нет уже преград.

Годы улетят, и кисти вырастут, солнцем напитаются сполна,
Их сорву я нежно поздней осенью, приготовлю крепкого вина.
Мы с тобой, хмельные и весёлые, предадимся неге и любви,
Я живу на Виноградной улице, виноградный сок в моей крови.

Вот его хозяйка на работе,
Её дому скучно на болоте:
– Мне грустно на болоте одному,
Я брошен до весны, а почему?

Ведь я её от ветра защищал,
Под одеялом ночью согревал.
Из моего окна смотрела в сад,
Рвала из окон спелый виноград.

По вечерам сидела на крыльце
И не было печали на лице.
Соседи все завидовали мне,
Их лица отражаю я в окне.

Теперь я брошен и стою один,
Забором обнесённый исполин.
Ржавеют сваи тихо подо мной,
Я был построен для тебя одной.

Дожди уйдут, и ты вернёшься вновь,
Чтобы вернуть ко мне свою любовь.
Тебя укрою снова от дождей,
Нет для меня и женщины родней…

Но его хозяйка на работе,
Без неё скучает на болоте.
Тоскливо на болоте одному,
Он брошен до весны, печаль ему.

Мой милый дом, пишу тебе ответ,
Ну, в первых-то строках тебе привет.
От мамы, дочери и от меня,
Ты всем нам стал поближе, чем родня.

Я не могу дождаться тот момент,
На это есть мой веский аргумент.
Ну, во-первых, ты очень далеко
И до тебя добраться нелегко.

Во-вторых, там грязь, да и болото,
Мне по грязи лазить неохота.
Придёт весна, и расцветёт мой сад,
Зазеленеет сладкий виноград.

Да, я приеду, милый добрый дом,
И вновь с тобой мы дружно заживём.
Ну постой ты зиму на болоте —
По уши зарылась на работе.

Под зонтиком по дождику
Хожу я на работу.
И плохо лишь художнику
В такую непогоду.

Художнику ведь дождиком
Все размывает краски.
Ругаем он художником
Так, чисто для острастки.

Палитра расползается,
И потекли все краски.
А он стоит, ругается,
Готов сбежать из сказки.

А мы вот не ругаемся
И топаем, где лужа.
К работе добираемся,
И нам покорна стужа.

Под зонтиком по дождику
Хожу я на работу.
И плохо лишь художнику
В такую непогоду.

Там, где течёт, начало взяв с криницы,
Мил ручеёк, прозрачный аж до дна,
Возможно, небом брошены грибницы,
Ведь травка там нежна и зелена.

Но время шло, дожди траву ласкали,
Покрылась мхом грибница у ручья.
И там грибочки появляться стали,
Да не один, а целая семья.

Растут грибы, питаясь свежей влагой,
Берёзой укрываясь от ветров.
Сошла малина, листья пахнут брагой
И дымом тянет от былых костров.

Уж выросли грибы, заматерели,
Вот осень, собирать пришла пора.
И ты с лукошком к сказочной артели,
Так рано утром вышла со двора.

Достала нож, воды испив с криницы,
Их срезала, грибницу сохранив.
А рядом пробежали две куницы,
Грибы сняла ты, их опередив.

Срублена берёза, только пень торчит,
Кто же это сделал? Пень сухой молчит.
Срубленные ветки сохнут в два ряда,
Кто рубил – тем прибыль, ну а нам – беда.