Юрий Выборнов - Ах, разлучница дорога

Скорбно молвлю, но открою,
в сердце распахну окно
и от вас, друзья, не скрою,
верю, что придёт оно!..

Счастье – праздник! Счастье – диво!
Но скажите, отчего
Про меня всё ж позабыло,
не спешит в мой дом давно…

В вечернем полумраке на Волге на реке
Ивушка-красавица стоит в немой тоске,
лиственные ветоньки клонит свои к воде,
плакучая, печальная в родимой стороне.

С рождения мечтает посмотреть на свет,
но корни не пускают, говорят ей: «Нет!»,
всё жизни поучают и дают совет:
«Стой без бед на месте много-много лет!

Здесь твоя обитель! Здесь твой край родной!
Здесь твоя судьба! Здесь не страшен зной!
Здесь река напоит! Здесь всегда покой!
Здесь земля прокормит хладною зимой!»

Слушает их Ивушка, не смеет возражать,
продолжает плакать, но дальше всё ж стоять,
машет Волге-реченьке ветонькой своей,
грезит чудо-девица сбежать прочь от корней.

В вечернем полумраке на Волге на реке
Ивушка-красавица стоит в немой тоске,
лиственные ветоньки клонит свои к воде,
плакучая, печальная в родимой стороне.

Уж зыбок след, умчался день,
за горизонтом он растаял,
и тут как тут явилась лень
с прошеньем, чтоб её восславил!

Восславил, в идеал возвёл,
воспел как дар, как провиденье,
чтоб каждый в мире почитал
и видел в ней своё спасенье.

И видел вместо света тьму,
Иллюзию счастливой жизни,
презрев работу, был в плену
в клетях, в цепях, что ненавистны.

Ох, гостья хитрая моя,
ты не по адресу явилась,
тебе скажу как на духу,
чтоб прочь под горочку катилась.

Удел твой час, а может, два,
не мил мне свет в твоей неволе,
и восславлять тебя, змею,
лишь буду только в бранном слове.

Уж зыбок след, умчался день,
за горизонтом он растаял,
и только слёзно ропщет лень,
чтоб до утра её оставил.

Несётся прочь в чужие дали
неутомимая ладья,
и день и ночь скользит по глади
под парусом через моря.

Под парусом в порыве ветра
в закалке крепкой, волевой,
туда, куда велит ей сердце —
к мечте с надеждой и душой.

Коль ветра нету или стихнет,
ладья не прекращает путь,
гребец навалится на вёсла,
ведь недосуг ему тонуть.

Ведь недосуг ему с дороги
сходить, бездействовать, роптать,
и только толику тревоги
в ладье под сердцем не унять.

Несётся прочь в чужие дали
неутомимая ладья,
и день и ночь скользит по глади
под парусом через моря.

Под парусом в порыве ветра
в закалке крепкой, волевой,
туда, куда велит ей сердце —
к мечте с надеждой и душой.

Изглодала душу тревога,
одолела, горька тоска,
мне б отвадить их от порога
и не ведать уже никогда.

Опостылели мне их объятья,
что трясина болота, друзья…
Вязну! Вязну! О, что за проклятье!
Где же твердь и свет в небеса?!

Где же лучик, где неба кусочек?!
Где нет мглы и видны облака?!
Мне б вдохнуть счастья глоточек,
чтобы вновь сияли глаза!..

Изглодала душу тревога,
одолела, горька тоска,
мне б отвадить их от порога
и не ведать уже никогда.

Спозаранку в утреннем зареве
нараспашку открыта душа,
благодарствует, что в земном вареве
день побыть даровала судьба.

Рукоплещет всходящему солнцу,
озорным его первым лучам,
что тихонько крадутся к оконцу,
опосля всё настырней к глазам.

Рукоплещет белёсому свету,
пенью птиц и зелёной траве,
улыбается нежно рассвету
в непорочном своём естестве.

Спозаранку в утреннем зареве
нараспашку открыта душа,
благодарствует, что в земном вареве
день побыть даровала судьба.

Родной, любимый взгляд очей
из-под усталых век
в душе я бережно храню —
он мне что оберег.

Он мне опора в трудный час,
поддержка и рука,
которая укажет путь
и отведёт от зла.

Родной, любимый взгляд
очей из-под усталых век.
«Спасибо, – молвлю я тебе, —
мой близкий человек».