Виктор Павлов - Повилика жизни. Книга стихотворений

Выходя во двор,
поднимаю руку в римском приветствии:
– Здравствуй, братва! Здравствуй, русское поле!..
И они в свою очередь тоже
не забывают, приветствуют.

Чем не маленький Рим
новой русской провинции?

Моя любовь, моя женщина о трёх носах,
белокожая жрица языческих богов,
поклонница Ионеско,

здесь и только здесь хочу засвидетельствовать,
что твоё тело, матово светящееся по ночам
под моими ласками «христианнейшего» из мужчин,

становится
по-настоящему божественным и прекрасным
только в то не дневное время и только тогда,
когда я вижу твою светлую лебединую душу
во всём её небесном замысле.

Именно ночью, тиха и нежна,
ты доверчиво раскрываешь всё своё нездешнее величие
мне – своему любовнику и властителю твоего сердца…

Днём же ты – в сетях Ионеско…
Толстого, сморщенного карлика-уродца,
сильно подпорченного в процессе
трансмутации цивилизации.
И тогда ты вместе с ним упиваешься
миром абсурда,

под его ласковым взглядом
вкушаешь лакомые кусочки разложения.
Препарируешь всё это по всем правилам
исследовательского мастерства века…

Но и тогда, когда ты таким образом
восходишь к началу древа познания,
я чувствую, что ты где-то рядом
и готовишься появиться бело-глиняным
сосудом Бога —

обольстительной Евой, тоскующей о своём Адаме
и погубленном мире, где по улицам бродят
уже не создания Творца, а носороги и оборотни…

Устремлённая внутрь трансмутаций…
исследователь пылинок жизни,
разломов и трещин цивилизации,
проклятых Богом уродцев.
Ты иногда

на моей груди вдруг ни с того ни с сего,
возможно в унисон мыслям Отца, говоришь…
И я радуюсь этому, как малый ребёнок.

По великой линии мира проросла она,
обвивая эпоху, удерживая тело времени.
Её корни на другом конце планеты.
Её вершину раскачивает мальчик – Покати-горошек,

обронённый под пол красной избы
с красных подолов рубах старика и старухи.
Внезапно выросший и заставивший их
в три дня прорубить потолок и крышу, повалить стены.

И теперь увещевающий:
«Не бойтесь. Будете жить как люди»…

Сумрачным светом, цветом лебяжьим
выткала родина месяц февраль:
небо огромное, сумрак покатый,
тонко размытый…
точно тарань.

Смыслы потеряны, мысли разъяты.
Ветер протяжный прямо в лицо.
Жизнь помертвела, только вороны
кружат и кругом
держат кольцо.

Громки вороны, зимние птицы,
но необъятней их криков – поля.