Наталья Патрацкая - Стихи. Том 4. Время написания 2001–2002 гг.

Кажется жизнь легкой, где шальной доход,
Старость к ним приходит быстро как исход.
Вербные пушинки, снежные поля,
В снежных переливах спят все тополя.

Прячутся поэты под покровом букв,
Несколько латинских капелек на дуб.
И сверкают словом текста мастера,
Но раскрыться милым не пришла пора.

Легкая морозная прохлада
Стелется строптивым ветерком,
Все в природе солнечно и складно,
Сердце, боли, ночь и в прошлом ком.

Сколько одиночек в ночь печальных
Бродят, ходят, ездят по стране?
Сердце их к свободе не причалит,
У свободы совесть в стороне.

Потеряли, снова потеряли,
Что-то неприметное в душе.
Вновь исчезли друга – мужа пряди,
И глотали ночку всю драже?

Не сказав, ни с кем не перемолвись,
Все внутри себя, похоронив,
Пережили все печали, молча,
А теперь – прогулка мимо ив.

Остановилось чувство бытия,
Закончились сердечные этапы,
И скучное мне стало: Ты и Я.
Завершено. Зачем? Затем, чтоб дабы
Нам избежать совместного питья.

У неба свой белесый, хладный свет.
Часы бегут. Остановилось чувство.
Я не хочу ни праздника, ни бед,
И не влечет победное искусство.
И безразличен возраст, давность лет.

Глаза летят в иные города,
Они следят за тем, что на экране.
В тех городах событий борода,
Там пьют, жуют и действуют без брани,
И нация спокойна и горда.

Они хранят дома и старый быт,
Столетия пролетают незаметно.
А я опять: «Мне быть или не быть?
И как же всю энергию замедлить?
И как же укрощать свою же прыть?»

И укротила, и исчез весь пыл.
Поникли лампы. Сумрачно и тихо.
Ты где-то рядом. Был или не был?
Мне и самой все стало страшно дико.
А свет экрана яркостью слепил.

Блестит цирконий бриллиантом.
Скорее нет, ни тот размах.
Не скажешь ведь пельмени – манты,
Хотя похожий в чем-то смак.
Быть незаметным дипломантом?
Наверно, кто-то больший маг.

Когда живешь в далеком граде,
Не зная стольной суеты,
Для счастья нет в душе преграды.
Везде похожие цветы,
Везде тебе немного рады,
Везде немного нужен ты.

Но, окунувшись в атмосферу
Цивилизации иной,
Невольно сравниваешь веру,
Невольно встанешь за спиной
Того, кто даст сегодня фору,
Но обойдет все стороной.

И вскоре Моцарт и Сальери
Возникнут в образе любом,
Пусть то не в музыке, так в лире,
В стихах, записанных в альбом.
А бриллиант в подлунном мире —
Един. Цирконий был потом.

Подземные дороги тайных чувств,
Найдете Вы в нехоженых глубинах,
И в них прогон, возможно, тих и пуст,
И весь заполнен, если Вы любимы.

Наземная дорога как печаль,
Уводит Вас по грусти как по рельсам,
Где будет остановка, там причал.
А что грустить? В слезах подобных ели.

Морские волны укачают Вас,
И ветер освежит воспоминания,
В бассейне Вы проверите свой брасс.
Мечты, мечты о чуде заклинания.

И взлет мечты не избежать вовек
Она бежит, бежит и поднимаясь,
Взлетает и качается у век,
Пройдет сквозь мысли, нежно приземляясь.

Он – сын полковника с Урала,
Красивый парень и высок.
Он был мне чуточку за брата,
Мы пили с ним березы сок.

Она – все корни гор Алтайских,
Миндалевидные глаза,
Учебы путь прошла недальний,
Там, где из башенок леса.

Конечно, горы Воробьевы
Их повенчали в добрый час.
Он был Адам, она, как Ева,
А где же яблоко? Сейчас.

Когда учеба завершилась
Их было трое. И так что?
Их ждали умные вершины.
Надолго нет? Их путь хорош.

И вот однажды он заметил,
Соседи были с ними мы,
С Урала – Я, а эту мету
С души и облика не смыть.

И Он вскипел, как будто гейзер,
И, прокусил мою губу.
Уехал в Штаты, знания, кейсы,
Но через Обскую губу.

Привет, Олень! Я вновь с тобою,
Твой голос слышу, радость в нем.
Ты уезжаешь? Жаль, что боле
Не загорят глаза огнем.