Елена Гуро - Небесные верблюжата

Вскоре после смерти поэта, в сентябре 1913 года, вышел сборник «Трое» [31] ТР . Обложка и иллюстрации К. Малевича. В сборник вошло 19 поэтических и прозаических произведений Гуро, а также ноты М. Матюшина. Помимо положительных отзывов об этой книге (К. Малевича, Д. Бурлюка и др.), были и довольно нелицеприятные (правда, по большей части в отношении Крученых и Хлебникова). К примеру, В. Шершеневич писал в «Нижегородце»: «Покойная Елена Гуро представлена не лучшими вещами, хотя и то она на целую голову выше остальных двух. Перечитывая ее стихи и особенно прозу, приходится еще раз пожалеть о ранней кончине. Хлебников начинает соперничать с Бальмонтом в непроходимой безвкусице и никчемности своих литературных опытов. О Крученых лучше не говорить: даже стишки дяди Михея интереснее его рекламных выступлений. Гаерничать имеет право только талант» (Цит. по: Крусанов А. В . Русский авангард: 1907–1932 (Исторический обзор). В 3 т. Т. 1. Боевое десятилетие. Кн. 2. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 268). , составленный из произведений Гуро, Хлебникова и Крученых. Он был задуман еще при жизни Елены Гуро и посвящен ее памяти. Название книги – не просто «голый» прием, оно отражало не отделенность Художников от мира, а указывало скорее на их отдельность, самодостаточность; неповторимость каждого из них при глубокой внутренней близости, душевном «сродстве»… Собственно, к этому и сводится матюшинское предисловие к сборнику, его попытка объяснения: «…Новая веселая весна за порогом: новое громадное качественное завоевание мира <���…>. Новая философия, психология, музыка, живопись, порознь почти неприемлемые для нормально-усталой современной души, – так радостно, так несбыточно поясняют и дополняют друг друга: так сладки встречи только для тех, кто все сжег за собою.

Но все эти победы – только средства. А цель – тот новый удивительный мир впереди, в котором д а ж е в е щ и в о с – к р е с н у т. И если одни завоевывают его, – или хотя бы дороги к нему, – другие уже видят его, как в откровении, почти живут в нем. Такая была Ел<���ена> Гуро. Таким, почти осязаемым, – уже своим, уже выстраданным, – кажется мир в ее неоконченной книге “Бедный Рыцарь”. Душа ее была слишком нежна, чтобы ломать, слишком велика и благостна, чтобы враждовать даже с прошлым, и так прозрачна, что с легкостью проходила через самые уплотненные явления мира, самые грубые наросты установленного со своей тихой свечечкой большого грядущего света. Ее саму, может быть, мало стесняли старые формы, но в молодом напоре “новых” она сразу узнала свое и не ошиблась. И если для многих связь ее с ними была каким-то печальным недоразумением. то потому только, что они п о н я л и н и е е, н и и х» [32] Разрядка М. Матюшина. .

Они, потомки тех самых «дыромоляйцев», по выражению Алексея Крученых, которые «убили душу» [33] «Душегубство творки Е. Гуро» // Крученых А., Клюн И., Малевич К . Тайные пороки академиков, М., 1916. (см. также: Kruchenych . Selected works. Munchen, 1973. С. 183–190). Елены Гуро, до сих пор остаются и слепы, и глухи. И это несмотря на то что в разных странах мира проводятся международные конференции, посвященные творчеству Гуро, защищаются диссертации, издаются монографии ведущих гуроведов… В отечественной и зарубежной критике прослеживается довольно отчетливая тенденция, направленная на то, чтобы представить ее поэтом, стоящим вне футуризма, не имеющим с ним практически ничего общего.

Попытки убрать реальный контекст ее литературного бытования естественным образом приводят к вопросу о том, куда же, в таком случае, следует отнести Елену Гуро, к какому направлению или течению? Мнения специалистов на этот счет, мягко говоря, расходятся. Так, К. Бьорнагер Йенсен считал, что произведения Гуро – связующее звено между символизмом и футуризмом [34] Bjornager Jensen Kield. Russian Futurizm, urbanizm and Elena Guro. Arcona: Arhus-Denmark, 1977. . Другие зарубежные исследователи с завидным упорством доказывали, что Елена Генриховна – типичная модернистка. Николай Гумилев в рецензии на «Садок судей II» обозначил ее близость к неоимпрессионистам [35] Гумилев Н. «Садок судей II». // Гиперборей. 1913. № 29. . Доходило до курьезов. Поэт и критик А. Ростиславов в своем некрологе объявлял творчество Гуро «импрессионистическим реализмом», тогда как В. Брюсов авторитетно заявлял о близости ее стихов к «реальному импрессионизму» [36] Брюсов В. Год русской поэзии (апр. 1913 – апр. 1914) // Русская мысль. 1914. № 5–7. .