Владимир Паронджанов - Слова любви, любви таинственной

В последний раз

Весна цвела гитарным звоном,

И стал напевом похоронным

Расстрелянный рассвет.

Кто дал приказ?

И в тот же миг заката створки

Остановили сердце Лорки

В расцвете лет.

Вот мир щеколд, вот мир дверей,

Вот мир святынь и лагерей,

И стадо цезарей со всех сторон

Гусиным шагом переходит Рубикон.

А во дворце

Крутил усы диктатор Франко

И с ним прекрасная испанка,

И Сальвадор Дали,

А в их глазах

Уже маячил миг расплаты

И извивались циферблаты,

Простертые в пыли.

Он мог отдать такой приказ

Одним движеньем властных глаз.

И нет свидетелей. Молчит Пилат.

И пьет цикуту не отрекшийся Сократ.

А во дворце

Король и проходные пешки

И вечный спор орла и решки:

Кто в этом мире прав?

Опять мечты…

Любовь и ты, а третий лишний…

И снова козыри Всевышний

Сует себе в рукав.

Художник прав: мы в западне,

А на холсте – «Жираф в огне».

Продажных улиц блеск опять в цене.

Жираф стоит, как будто спит, жираф в огне.

А во дворце

Всю ночь шумел диктатор Франко

И с ним прекрасная испанка,

И Сальвадор Дали,

А в их глазах

Уже маячил миг расплаты

И извивались циферблаты,

Распятые в пыли.

Таков наш мир, таков наш крест,

Где взгляд невест как благовест.

Монета падает – подставь ладонь.

Жираф горит, но он не знает про огонь.

Звезда Испании

За море пепла закатилась,

И ночь на сердце опустилась,

И опустел рассвет.

Генералиссимус!

Ты поднял руку на поэта,

И только за одно за это

Тебе прощенья нет.

И снова крик: на абордаж!

Крутой вираж. Пустой мираж.

И стадо цезарей в борьбе за трон

Уже бетоном заливает Рубикон.

А во дворце

Король и проходные пешки

И вечный спор орла и решки:

Кто в этом мире прав?

Опять мечты…

Любовь и ты, а третий лишний…

И снова козыри Всевышний

Сует себе в рукав.

Ты ушла и сказала: «Прощай навсегда!»,

Не дослушав мой тихий ответ.

Ты была для меня как ночная звезда

И чарующий сердце рассвет.

Не сестра, не жена, а ночная звезда

В суете городов-поездов,

Что по лезвию тайны летят в никуда

В нескончаемой смене веков.

Я тебя целовал, а вокруг колдовал

Не иссякший за тысячи лет

И кружился над бездной земной карнавал,

И струился невидимый свет.

Ты ушла незаметно, ушла навсегда,

Затерялся твой призрачный след.

Ты была для меня как живая вода,

Что спасала от боли и бед.

Мы уедем с тобой

в бесконечно знакомую даль…

Там, где в зимнем лесу

зажигаются звезды-колдуньи…

В океане надежд

за кормою растает печаль.

Тот, кто ждет, тот поймет,

потому что живет накануне.

Из кассетника льются

вчерашние чувства других —

Прямо в наши сердца;

это смена живых откровений.

По вчерашней лыжне

мы приходим в сегодняшний миг,

И аксаковский лес

принимает минутные тени.

Мы как горные реки

меняем свой путь без труда —

Чтобы наспех забыть

о вчерашней постылой анкете.

И в закатном огне

мы сжигаем свои города.

За рулем бензовоза

охваченный пламенем ветер.

Без нелепых страстей,

без обмана слепых скоростей

Здесь, в обитель снегов,

я вступил как неопытный инок,

И аксаковский лес

принимает минутных гостей,

Исцеляя сердца

тишиною безлюдных тропинок.

Этот вечер плывет,

словно Ноев ковчег, в никуда…

Догоняя обман,

мы меняем рубли на бутылки.

И над люксом взойдет

Шурико как ночная звезда

И уронит в сердца

стон гитары, внезапный и пылкий.

Мы на отмели сердца

пьем воду живого ручья,

Бесконечна как жизнь

анфилада намеченных спален,

Если есть, что налить,

напоследок налейте, друзья.

Каждый миг без любви,

как рассвет без надежды, печален.

Там, где звездная полночь

подпишет февральский указ,

Наш заезд прозвучит

в каждом сердце, как тайная месса,

И в московской тюрьме

этот вечер мы вспомним не раз,

Этот праздничный сон

в нас упавшего зимнего леса.

Жена вернулась наглая,

красивая, счастливая,

И странно золотились

следы ее вдали.

И колдовские молнии

по комнате змеились,

И прямо на паркете

тюльпаны расцвели.

Конечно, там роскошные

лужайки и беседки,

Там пальмы и магнолии

ласкает звездный хор,

Там море в белых вымпелах,

но только, если честно,