Николай Богомолов - Разыскания в области русской литературы XX века. От fin de siecle до Вознесенского. Том 2 - За пределами символизма

См.: Иваск Ю . Георгий Петрович Федотов (1886–1951) // Оп. 1956. № 7. С. 65–67.

Вейдле В. О спорном и бесспорном // Там же. С. 37–44. В статье, в частности, оценивалась составленная Иваском книга Розанова.

Имеется в виду рецензия Аронсона на № 7 «Опытов» (см. примеч. 1 к п. 57).

Имеется в виду рецензия: Терапиано Ю. «Опыты», книга седьмая // РМ. 1957. 16 февраля.

Такой анкеты в «Опытах» не было.

Судя по всему, Иваск передал Адамовичу мнение, выраженное Цетлиной в письме к нему от 1 ноября 1956:

Материал № 7-го доброкачественный, но он весь на тему христианской философии и философского христианства. Стихи мне показались тощими. Нет литературы, нет красоты, нет остроты.

(Amherst. Box 7. F.13).

См. п. 51 и примеч. 1 к нему.

Стихи Адамовича не появились ни в восьмом (где он не печатался вовсе), ни в девятом номерах «Опытов».

См.: Ульянов Н . Мысли о П.Я. Чаадаеве // Оп. 1957. № 8. С. 56–72. Иваск полемизировал с ним в письме (ЛЖ. С. 211–212). Отметим упоминание Ю. Терапиано: «Читали ли Вы в № 8 Оп<���ытов> статью Ульянова о Чаадаеве? Ответить собирается Адамович» (Письма Терапиано. С. 311; письмо от 8 января 1958).

Речь идет о статье Иваска «О читателях Цветаевой» (НРС. 1957 30 июня). Ср. реакцию современника: «Иваск молится на Адамовича (хотя бы его статья – даже в защиту Цветаевой от А<���дамовича>)…» (Письма Терапиано. С. 306; письмо от 31 июля 1957).

К этому фрагменту письма Иваск сделал примечание: «Но наш мошенник, не чужой!» См, также следующее письмо. Поздравление Ремизову было напечатано (см.: Алексею Михайловичу Ремизову ко дню его восьмидесятилетия // Оп. 1957. № 8, С. 126-130), что вызвало у Адамовича чрезвычайно острую реакцию.

Соответствующее место в сочинениях В.В. Розанова нами не отыскано.

Такие пометы Николай II действительно оставлял на прочитанных письмах.

К этой фразе Иваск сделал примечание: «преувеличено!».

Действительно, в упоминавшемся уже поздравительном «блоке» (см. примеч. 4 к п. 60) была и неозаглавленная заметка Г. Иванова.

Примечание Иваска: «Это было бы ужасно!»

К этому месту письма Иваск сделал примечание: «Да, я так написал: но это шутка! Ю<���рий> И<���васк>. – Ремизов вообще дорог по воспоминаниям об эпохе символистов, и он еще – вроде талисмана, “маскотт”! А кое-что – просто хорошо!»

В одной из своих рецензий («Новый журнал. Книги 51–52» // РМ. 1958. 5 июня) Адамович писал о Ремизове: «Не скрою, не стану притворяться: мне лично “ключ” к этому очень сложному, очень противоречивому, замечательному и несносному писателю нужен. Завидую тем, кто им восхищается без оговорок или отбрасывает его без колебаний!» Более ранних высказываний такого рода нам отыскать не удалось.

В недатированном письме к И. Чиннову Адамович продолжает тему:

Иваску я третьего дня написал едва ли не самое злое письмо в моей жизни – по поводу возвещенного им превознесения Ремизова в следующей книжке «Опытов». Не могу с этим примириться, хотя лично против Ремизова ничего не имею. Это – сдача всех позиций, измена, предательство того облика поэзии, который – мне казалось – в «Опытах» мало-помалу проступал. Это восхваление поэзии-лжи, поэзии-лукавства, всего, что мне отвратительно, сколько бы ни было за ним таланта. И кроме того, это поддержка всех обманутых Ремизовым модернистических дураков. Я Иваску почти написал отказ от дальнейшего участия в журнале и все думаю, надо ли это сказать публично, с объяснением причин? Если боюсь этого, то исключительно потому, что боюсь саморекламы и какой-то неуместной принципиальности, которую трудно было бы объяснить.

(Коростелев. С. 43).

Ср. также письмо к Варшавскому от 2 ноября 1957 (Ежегодник. С. 312–313).

Имеется в виду рассказ В. Варшавского «Рассеянность. Из записок художника» (Оп. 1957. № 8. С. 26–35) и статья Иваска «Философ в дурацком колпаке. Владимир Филимонов» (Там же. С. 73–82). Оценка рассказа Варшавского дана в письме Адамовича к нему от 26 января 1958 (Ежегодник. С. 315–316).

Заметка В.В. Вейдле по поводу юбилея Ремизова (в отличие от неозаглавленных материалов Г. Иванова и В. Маркова) называлась «Алексею Михайловичу слава!».