Эрих Ремарк - Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… [сборник]

09.05.<1941. Вествуд, Лос-Анджелес>

Вчера поехал в Сан-Диего*. Клемент, как обычно, не готов. Крах. Нефтяные вышки. Море. Самолетостроительные заводы. Шумный Сан-Диего, что совсем не созвучно его названию. Обсудил все с Хадли. Сегодня в девять утра на границе. Проверка документов. Через границу. В американское консульство. Пообедал, потом снова туда. Консул Мокма. Из предосторожности взял два экземпляра «Возлюби ближнего своего». Хорошо. В три часа все готово. Обратно, в полчетвертого на границе. Около пяти часов все в порядке. Еще один бокал, потом назад. Вечер. Усталая Петер. Клемент простужен. В половине десятого в Беверли-Хиллз. Ужинал с Петер. Все прошло быстро. Определен срок пребывания.

30.05.<1941. Вествуд, Лос-Анджелес>

Вчера вечером нашел основную идею «Триумфальной арки». Похожа на полную отчаяния некую автобиографию последних лет — эмоционально.

Днем с Штернбергом — удивительно, как он раздувается от самодовольства. Во второй половине дня звонок от Гарбо. Спросила меня, как все прошло. Когда я ответил: «все отлично», она не очень обрадовалась. Вечером к Бергнер. Семьи Райш и Бауэр. Призрачная соната буржуазности. Потом еще один час с Циннером и Бергнер. Обратно в открытой машине.

27.07.<1941. Вествуд, Лос-Анджелес>

Двадцать шестого с Бергнер у профессора Бауэра. Обследование. Вазомоторные расстройства. Необилиус, желчный пузырь, печень, сердце. Прекратить курить и пить.

Двадцать пятого вечером приходила Фрэнсис Кейн*. Мила, привлекательна, молодость, все прекрасно. Ясный, молодой вечер.

Вчера вечером у Рубинштейнов. Захватили Грира Гарсона. Болтали с его матерью. Привезли ей рыбку, последнюю из нашего аквариума и абрикосовый мармелад Розы. Приятный дом. Столы в саду. Освещенный газон. Французы, Пьер Лазарефф, шеф Пари Суар, который рассказал, что, когда пришли немцы, шеф отдела прессы Дитрих обнаружил на его столе книгу «Возлюби ближнего своего». Далио, актер, Бойеры, помятый Деваль и его загорелая жена Сильвия*, к моему удивлению, не поехала в Нью-Йорк. Залка Фиртель, Чаплин, который рассказывал о Полетт Годдар, пытаясь из комплекса интериоризации вывести философию превосходства. Заявил, что не имеет ничего против, если она будет получать в подарок камни от других мужчин*. Он не дарил ей драгоценностей. Залка рассказывала о Штайнрюке: он, будучи директором мюнхенского театра, приударил за некой юной статисткой или артисткой, которая потом подала на него в суд за то, будто он обещал ей роли, но не выполнил этого. Когда его призвали к ответу, он посмотрел на нее, покачал головой и сказал: «А для меня это было просто прекрасно». Малышка в слезы, от обвинения отказалась.

Я много пил коньяка и дымил сигарами. Реванш Бауэру. Потом Рубинштейн играл Шопена; русская певица пела; Данилова и другие из русского балета (Монте-Карло) танцевали; в простой одежде, в туфлях и без. Также Нелла Рубинштейн. Среди них Чаплин. Позже с Любич и Марион Брен к Армстронгу. Стейк. Под утро домой.

Сегодня днем Ви прислала две китайские чашки. С умыслом. Не позвонила; полагаю, хотела мне намекнуть на то, что пора ответить Пуме. Вероятно, кто-то в пятницу вечером рассказал ей об этом.

К Сильвии Фэрбенкс. Прощание. Ланч. Спокойное, открытое настроение. Фред Астер пришел с одним из мастифов. Сильвия в сером костюме с фиолетовыми обшлагами. Красивая, легкая, как перышко, отважная. Спал. Звонок от Гарбо. Устал, никого не хочется видеть. Бергнер и Циннер в гости. О рукописи*, где болван Глацер почти ничего не изменил.

29.07.<1941. Вествуд, Лос-Анджелес>

Вчера во второй половине дня Кляйекамп с машиной, полно китайских вещей. Красивая бронза. Огромный колокол. На дворе перед домом все было заполнено зеленой бронзой, танцовщицами, вазами. Надо всем этим закат солнца с красными кучевыми облаками на бледно-синем небе; молодой месяц. Часть этой бронзы оставил здесь.

Вечером у Барбары Ревентлов. Скучная вечеринка. Долго сидели. Пили. Кэри Грант, Рональд Колман с женой. Безумный разговор об актерстве, ролях и т. д. Потом один в Эугене. Мдивани и русские. Почти поругался с одним из них. Но был слишком спокоен. Сидели долго. Под конец уже с персоналом; еще две негритянки. Карточные фокусы. Ясное утро. Одну негритянку, очень светлую, взял с собой; отвез назад. В машине перед рестораном «Бакьярд». Абсурд. Она все время жует резинку. Абсурд. Абсурд.

Сегодня голова. Вечером, как обычно, прошла. Надо прекратить. Рассматривал с Харрингом бронзу. Ясный день. Сумасшедшяя жизнь.