Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Пушкинские наблюдения, знания, почерпнутые из книг о Востоке и из бесед с востоковедами, нашли свое отражение во многих его поэтических и прозаических творениях. Недаром В.Ф. Одоевский говорил о Пушкине: «Он умеет освещать обширную массу познаний своим поэтическим ясновидением».

В третьей главе «Евгения Онегина» Пушкин заинтриговал своих читателей туманным обещанием написать когда-нибудь «роман на старый лад», пересказать «преданья русского семейства» (VI, 57). Строки эти традиционно связываются с замыслом исторического романа о царском арапе [139] См., например: Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина. М., 1984. С. 192. .

Вспомним, что, по словам Вульфа, «главная завязка» нового пушкинского романа должна была состоять в семейной коллизии – «неверность жены сего арапа». («Вот историческая основа этого сочинения».) Еще в 1824 году (в конце октября) Пушкин попытался отразить историю женитьбы своего прадеда в стихотворном наброске «Черный ворон выбирал белую лебедушку»:

Исследователи обратили внимание на возможную связь этого отрывка, написанного в форме народной песни, со сказовой манерой няниных повествований об «арапе» [140] См .: Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина. М., 1967. С. 242; а также: Сидельников В.М . Пушкин и народная поэзия (в кн.: Пушкин на Юге. Кишинев, 1958. С. 320). . Действительно, пушкинский набросок во многом сохраняет и передает стилистику русских свадебных песен. Сравним его, например, с сибирской свадебной песней конца XIX века, обращенной к невесте:

Н.Я. Эйдельман отметил, что история «черного ворона» и белой лебедушки» взята Пушкиным из так называемой «немецкой биографии» А.П.Ганнибала [142] См.: Эйдельман Н.Я. Ганнибалов колокольчик // Наука и жизнь. 1983. № 10. С. 53. . Думается, однако, что стихотворный набросок 1824 года уже содержит некоторое романтическое переосмысление биографии прадеда. В самом деле, в нем заложен «сюжетный ход» будущего романа: не просто женитьба арапа, а непременно на боярской дочери, на представительнице высшей русской аристократии [143] Этот отрывок пушкинисты давно связывают с замыслом романа о царском арапе (см.: А.С.Пушкин. Сочинения и письма. Под редакцией П.О.Морозова. Т. V. СПб., 1904. С. 5). Н.О.Лернер предположил, что, «по всей вероятности, к роману должна была относиться сложенная Пушкиным песенка, которую, может быть, поэт намеревался вложить в уста девушек – наперсниц боярышни, выдаваемой по царскому приказу за ненавистного арапа» ( Лернер Н.О. Проза Пушкина. Изд. 2-е. Птг.-М., 1923. С. 31). В.И.Чернышев считал, что «во время написания этого отрывка Пушкин воображал иной план рассказа и другую обрисовку положений» ( Чернышев В.И . Стихотворения А.С.Пушкина, написанные в стиле русских народных песен. Slavia, 1929. Ч. VIII, ses. 3. С. 287). .

Одновременно (в октябре 1824 года) Пушкин написал обширное авторское примечание к 1-й строфе I главы «Евгения Онегина» об Абраме Петровиче Ганнибале, в последующих изданиях автором опущенное. Оно начиналось словами: «Автор со стороны матери происхождения африканского» и заканчивалось следующим обещанием: «В России, где память замечательных людей скоро исчезает, по причине недостатка исторических записок [144] Ср. с более поздним пушкинским наблюдением: «…Замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…» («Путешествие в Арзрум», VIII, 452). , странная жизнь Аннибала известна только по семейственным преданиям. Мы со временем надеемся издать полную его биографию» (VI, 655).