Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

– И фронтом мог бы. – Ну а в мировом масштабе смог бы? – Нет, Петька, не смог бы. – Почему, Василий Иванович?

– Да языков я ихних не знаю!

Профессор Серена Витале, автор многих работ по истории русской литературы – по праву завоевала себе особое место в современной пушкинистике [1047].

Огромной творческой удачей Серены Витале стала ее книга «Пуговица Пушкина» (миланское издательство «Адельфи», 1995) [1048], посвященная последнему году жизни поэта и его дуэльному поединку. Витале удалось ввести в научный оборот большое количество новых документов – факт неслыханный после полутора веков скрупулезного изучения жизни и творчества Пушкина. О книге «Пуговица Пушкина» расскажу подробнее, она этого заслуживает. Но сначала несколько слов о том, как и почему она была написана.

Серена Витале – уроженка Неаполя, но многие годы работает и преподает на севере Италии. Она не только глубоко и с пристрастием исследует русскую словесность, но и бесспорно обладает ярким писательским талантом и «нюхом» первооткрывателя. Много и плодотворно она занималась русской и советской литературой ХХ века (и однажды даже физически пострадала на этой ниве: была избита неизвестными при выходе из московского подъезда, где проживал бывший тогда в немилости у властей Владимир Войнович. «Нечего по Войновичам шляться!», – назидательно объяснили «хулиганы» Серене, выходившей совсем из другой квартиры). Для популярного миланского издательства «Адельфи» С. Витале подготовила сборники избранных произведений Лескова, Мандельштама, Цветаевой, Набокова. Но ее главные творческие интересы связаны с пушкиноведением. В обстоятельном библиографическом справочнике «Русская литература и другие славянские литературы», вышедшем в 1989 году в миланском издательстве «Гарцанти» в оригинальной серии «Инструменты изучения», перу Серены Витале принадлежит весь русский раздел, что стало итогом ее обширной исследовательской работы в библиотеках разных стран. Во вступлении к пушкинским страницам С. Витале очень точно подметила: «Под именем Пушкин , кажется правильным объединить библиографию за все первые сорок лет ХIX века, поскольку в пушкинских произведениях отразились, оригинально переработанные его мощной творческой индивидуальностью, многочисленные фрагменты и разнообразные культурные тенденции того времени, предсказаны и предугаданы некоторые важнейшие художественные линии последующего периода» [1049].

Серена Витале искренне считает, что итальянцы – в долгу перед Пушкиным. В канун 200-летнего юбилея поэта она с горечью написала в одной из центральных римских газет: «Италия поистине не ответила Пушкину взаимностью в той огромной любви, которую он к ней испытывал – в мечтах, в желаниях. Но в Милане мои знакомые – врач, физик и экономист, – взялись изучать русский язык только для того, чтобы читать Пушкина в подлиннике. Один из них даже начал переводить некоторые стихотворения на “язык Петрарки и любви”. Со своей стороны я посоветовала ему чаще слушать Россини и каждый вечер читать по несколько страниц замечательного подстрочного перевода “Евгения Онегина”, который Владимир Набоков подарил английским читателям» [1050].

Благодаря многолетней дружбе с Дмитрием Владимировичем Набоковым, сыном писателя, Серена Витале имела доступ к обширному набоковскому архиву и его пушкинским бумагам. Этого мало: ей удалось найти и завоевать расположение одного из прямых потомков Дантеса-Геккерна, у которого хранился целый чемодан неизданной переписки между Жоржем Шарлем Дантесом и голландским посланником в Петербурге Якобом ван Геккерном-Беверваардом, относящейся к 1835–1837 годам. В книге опубликовано 24 письма Дантеса и одна его записка к сестре Натальи Николаевны – Екатерине. Подлинное сокровище, потому что содержание писем проливало свет не только на взаимоотношения барона Геккерна со своим приемным сыном, но и на всю историю дуэли Пушкина на Черной речке. Когда сообщения о находках Витале достигли берегов Невы и Москва-реки, послышался зубовный скрежет зависти и недоверия российских пушкинистов. И напрасно: Серена Витале не только владеет русским, французским, немецким и английским языками, необходимыми для такого исследования, но она еще и знала, где и что искать. «Моя исследовательская работа продолжалась в архивах половины Европы, где мне помогали частные лица», – свидетельствует С. Витале. Судьба подставила ей, конечно, свое плечо в этих поисках, без фортуны тут не обойтись. Но и результат феноменальный: сейчас уже невозможно себе представить подлинную картину петербургского общества тридцатых годов ХIХ века без находок Витале. Среди обнаруженных и расшифрованных Сереной Витале писем есть и такие, которые по-новому показывают отношения Дантеса с Наталией Николаевной Пушкиной. Вот отрывок одного из них: Дантес – Геккерну (подлинник по-французски): «Верю, что были мужчины, терявшие из-за неё голову, она для этого достаточно прелестна, но чтобы она их слушала, нет! Она же никого не любила больше, чем меня, а последнее время было предостаточно случаев, когда она могла бы отдать мне всё, – и что же, мой дорогой друг, – никогда ничего! Никогда в жизни! Она была много сильней меня, больше 20 раз просила она пожалеть ее и детей, ее будущность». Соблазн написать художественное исследование на тему «Пушкин и свет» необыкновенно велик. Это пророчески заметил еще в пушкинское время Михаил Погодин: «Пушкин у Веневитиновых… читал песни, коими привел нас в восхищение… Вот предмет для романа: поэт в обществе» [1051].