Антология - Советская поэзия. Том второй

Пушистый снег, морозный день
Зовут меня, мансийца, в лес,
По следу твоему, олень,
Спешу с ружьем наперевес.

Зима спешит, снежком пыля,
И сердце с ней, и счастье с ней.
Люблю тебя, моя земля,
И стук копыт, и скрип саней!

Бум, бум, бум!
То не дятел? Не ветер? Не буря?
Бум, бум, бум!
То не в роще шаманские бубны?
Бум, бум, бум!
Это в атомный век не бывает!
Бум, бум, бум!
Это небо машины взрывают?
Бум, бум, бум!
Это сердце с извечной трибуны —
Бум, бум, бум!
Вам грохочет торжественным бубном!

Тук, тук, тук!
Это в роще зеленой?
Тук, тук, тук!
Я в бересте пеленок…
Тук, тук, тук!
Сердце — в тело одето.
Тук, тук, тук!
Ищет дальнее детство.

Обхожу в тишине
Берега Вензентура.
И лечу до планет
С самой древней культурой.

Но, пути сокращая
На самый на краткий,
Я опять возвращаюсь
В древнюю Камрадку.

Здесь, в озерном краю,
Утром мама ходила.
На коленях стою
У родимой могилы.

Улетят корабли —
Да вернутся к гнездовьям.
Нет теплее земли,
Нет уютнее дома.

Голос мамы во мне…
Плакал десятилетним.
Думы мамы во мне…
Думал двадцатилетним.

В тридцать лет тишина.
И не хочется шуму.
Рано, рано она
Унесла свои думы.

Я на краешке дня.
Ветер листья колышет.
Мама, слышишь меня?
Никогда не услышишь.

Мой сынок! Не печалься
У темного камня.
И дыханьем ветра
Тебя я ласкаю!

Ходят шелестом трав
Мои ноги босые.
И цветами глядят
Мои очи на сына.

Глажу нежно, любя,
Кудри с малого детства.
И гляжу на тебя —
Не могу наглядеться.

Ты подрос, дорогой,
Вместе с краем суровым.
Я повсюду с тобой,
Слышу каждое слово.

Земля моя кружится — и я кружусь.
Солнце повернется — и я повернусь.
Лижут планету и тень, и свет.
Кружат заботы, как хмель в голове.

По поднебесью гагарой лечу.
Толщу воды осетром строчу.
Смело шагаю с каменных стен
В космос за тайной мансийских легенд.

Водным зверьком проплыву по реке
И муравьем постою на цветке.
В озере — тени и плеск плавников.
В венчике — шепот и смех лепестков.

Я ли не сказочный доктор Земли?
Слушаю: сердце твое не болит?
В полночь любуюсь на звездный зенит.
Лебедь мансийский на струнах звенит.
Дедов легенда — торжественный звон
Сказку рождает для новых времен.

Посмотрите, люди Земли:
Юкагиры костер развели.
Пусть он жалок еще и мал,
Но как жарок уже и ал!
Приходите, братья, к нашему костру —
Наших песен вкусить простоту.
Принесите, подкиньте дровец
В наш костер, в наш пожар сердец.
Чтобы он веселей запел,
Чтобы звезды крылом задел.
Чтоб увидел огромный мир
Огонек, что зажег юкагир!

Озорничает ветер,
И, людям на беду,
Он облачком завесил
Веселую звезду.

Напрасны все усилья, —
Красива и горда,
Как лампочка, сияет
Веселая звезда.

Ей не страшны ни ветер
И ни мороз седой.
Зовут ее повсюду
Полярною звездой.

Дышала буря! Край плаща светился.
Я в глубине асфальта раздвоился,
размножился в струях бегущих я…
И к вам, мои далекие друзья,
толпой своих подобий устремился!
И тысячью дорог — тысячелик —
я к вам пришел в один и тот же миг.
Зарницы воздух жгли, крутилась пена!
И стон, и вздох, и ликованья крик —
все ваши чувства сразу я постиг!
И обнял я всех вас — одновременно…
И сотни женщин предали меня!
И сотни язв нутро мое терзали!
И сотни ваших мыслей возвышали
мой бедный ум. Пустыни и моря
песок и пену мне в лицо швыряли.
И жгло меня, и било, и трясло!
Не для веселья, видно, я родился.
Но я с веселым другом веселился.
И слабому я оправлял крыло.
И хворый звал меня, изнемогая…
Я был все время около него.
Секундная ползла, как часовая.
И в первый день я прожил тыщи дней,
не помня жизни собственной своей.
И я забыл, что за других страдаю.
Но тварь дерзала в спину закричать:
— Ты равен мне! И за меня страдать
как смеешь ты, когда я процветаю? —
Ей злая радость ослепила ум,
как будто сзади накатился гул,
и грузовик тяжелый, многотонный
задел меня! И хрустнул череп тонкий.
Кровь полилась из носа, из ушей.
Но боли я не чувствовал своей.
Очнулся я… Вокруг леса сияли
и птицы жадно пищу добывали.
Бурлил ручей, и оползал овраг.
Пила с водой косуля аммиак.
Вдали асфальт сливался с небосводом.
И спутник сделал тысячный виток.
И никому не нужен был пророк!
Все шло своим неумолимым ходом.