Зинаида Миркина: Нескончаемая встреча

Окунаются в облако белое,
В ветках – талого снега щепоть…
Ничего эти сосны не делают,
Все за них совершает Господь.
Тихий ветер. Дыханье весеннее
Да настойчивый зов с высоты.
Дай мне, Господи, столько смирения,
Чтоб ни капли меня – только Ты.

О, Господи, сосны! Да что в них такое?
Вот только лишь ветки, вот только лишь хвоя,
Вот только луча золотого ожог,
Вот только всю боль опрокинувший Бог.

И он придет – конец мытарств и странствий,
Конец всех искажений и разрух.
И развернется чистое пространство,
В котором веет жизнетворный Дух.
Нет, вовсе не разверзнутся могилы
– О пройденном, о прошлом – не молись!
Но Он дохнет с такою полной силой,
Что сдует смерть и будет только Жизнь.

Птичьи трели, птичьи трели,
Это благовест апреля,
Это душу лес весенний
Призывает к воскресенью,
Это ангел душу кличет
Птичьим свистом, трелью птичьей.
Это весть с седьмых небес:
Кто же мертв, раз Бог воскрес?

Воскресает Бог, но если
Мы с Ним вместе не воскресли,
Он опять умрет за нас.
Боже мой, в который раз!

Переполниться молчаньем,
Точно запахом сосновым…
Целый лес внутрь сердца канет
Прежде, чем ты станешь Словом,
Сердце…

Птичий голос молча слушай.
Он проходит прямо в душу.
Так мгновенно – так глубоко —
Как глядится Божье око
Внутрь и насквозь, напросвет. —
Жизнь всецела. Смерти нет.

Открылись новые просторы,
И время встало, как гора.
Углей почти неслышный шорох,
Да ароматный дым костра.
И вот уже различья стерты
Меж тем, кто навсегда затих,
И мной. Здесь выход в царство мертвых
Или воистину живых.
Жизнь истинная… Царство Божье
Ни очертаний, ни примет
Мысль ни одна сюда не вхожа
Воображенью места нет.
Слова последние смолкают.
Душа безмолвная, очнись!
О, Боже, тишина какая!
Какая глубь! Какая Жизнь!

И будет долго тишина расти,
Как Дерево, и полниться вниманье.
Чтоб к Тайне жизни ближе подойти,
Нужна такая полнота молчанья!

О Боге рассказать никто не мог,
Его глубокой тайны не разрушив.
Сказать о Боге может только Бог,
Проникнувший в замолкнувшую душу.

Вечереющий лес, вечереющий лес.
Углубляется жизнь до сквозящих небес,
Луч последний погас, задымился, затих.
Углубляется свет до истоков своих.
Догорает костер, угольками шурша.
Углубилась до Бога немая душа.

Когда затопит синева
Дрожащий теплый вешний воздух,
Когда улягутся слова
В свои оставленные гнезда,

Закончится круговорот
Часов и дней, тревоги полный,
И будет слышно, как растет
Жизнь средь великого безмолвья.

И мысли, тайны не дробя,
Замрут, как слуги у порога…
Тогда душа придет в себя
Или, точней, вернется в Бога.

Вот мне и надо только так —
Весь долгий день и вечер
Входить в лесной звенящий мрак,
Ныряя в Бесконечность.

Сюда в разлив, в прибой весны
И в росплеск соловьиный,
Где всё равно, где все равны,
Ну а верней – едины.

И прямо к Богу самому
С куста взлетает птаха.
И ни «зачем», ни «почему».
И – никакого страха.

Нет имени, не нужен знак —
Всецелость не дробится.
И славить Бога нужно так,
Как ангелы и птицы:

Ни почему, ни для чего,
Летя из далей в дали,
Они по имени Его
Ни разу не назвали.

Но как луч света через тьму,
Так росплеск их мелодий
Сквозь всю тоску земли к Нему
В единый миг доходит.

Мгновенно песня началась
И смолкла так мгновенно,
Но сердце ясно чует связь
С другим концом Вселенной.