Анатолий (Джордж) Гуницкий - Осторожно! Играет «Аквариум»!

Просветленное. Чисто аквариумное состояние. Не имеет значения, как оно называется.

Да, конечно, Джордж оказался весьма специальным администратором. Теперь, похоже, этот расклад уже не исправить, и поезд, похоже, давно ушел. Зато он – Джордж – знает и помнит особенное чувство шоссе. В Репино, когда они вместе с Бобом жили в одной палатке, Джордж чувством этим пропитался особенно сильно – круто – тотально – до предела. Даже навсегда. Да, навсегда. Конечно – самом собой – естественно – понятно – нужно ли говорить, что произошло это не в палатке. Хотя и не только на шоссе. Наверное потом, после 1973 года, ему не однажды еще доводилось так вольготно, свободно и бесцельно бывать – ходить – ездить – перемещаться – двигаться по шоссе. А однажды они вместе с Бобом и Валерой Обогреловым гуляли в местах своего компактного проживания – Алтайская улица, улица Типанова, улица Ленсовета, тамошние дворики и садики.

Однажды они забрели на угол улиц Типанова и Ленсовета. Где-то в тех же краях обитал и Александр Розенбаум. Джордж тогда зачем-то учился в Первом медицинском. Был ли он лично знаком с Баумом? Наверное, был. И вот как раз в момент нахождения Боба, Джорджа и Валеры на углу двух вышеназванных улиц, неподалеку от магазина «Спорттовары» и рядом с автобусно-троллейбусной остановкой, кто-то из их дивной троицы затеял очень милую и славную игру. Заключалась она в следующем: кто-то один из них падал с воплями на проезжую часть улицы и размахивал руками. Похоже, что такого рода экспириенсы проводились милейшей компанией неоднократно, но Джорджу запомнился только этот эпизод, да даже и не само по себе падение на проезжую часть и сопутствующие этому падению вопли – эка невидаль! – как безумный – удивленный – гневный – озадаченный – протестующий – недоуменный взгляд Александра Розенбаума, оказавшегося тогда в этом же месте. Не на асфальте, а на остановке.

«Аквариум», кстати, тогда еще только-только начинался. Проблем у молодой группы было более чем. Не было ничего – ни инструментов, ни аппаратуры, да и группы-то еще тоже не было. Ей еще только предстояло родиться.

Баум учился в Первом медицинском. Джордж учился там же. Больше их ничего не объединяло. По мере дальнейшего углубления в медицинскую учебу (и одновременного с углублением охлаждения к ней) Джордж обзаводился новыми знакомыми. Тот же Вадим Васильев, врач-пианист, которого в мае 1974 года за не слишком складное джемование вместе с Ричардом Майером (Меером) и «Аквариумом», Леня Тихомиров из группы ZA беззлобно назвал «сукой», не был близким другом Джорджа. Однако являлся хорошим его знакомым. Как известно, «Аквариум» тогда только начинался. В одном из институтских помещений время от времени репетировала группа, которой руководил Николай Хлебович. Джордж время от времени заглядывал на эти неспешные и вялые репетиции, сам он играть еще ни на чем не умел, хотя очень-очень хотел подобраться к барабанам, что удалось ему сделать только через некоторое время, в «Аквариуме». Хлебович немного сочинял сам, немного пел песни других авторов, в том числе и Розенбаума. На репетициях его группы – ее название Джордж, увы, позабыл, что в общем-то и неудивительно, – не происходило ничего по-настоящему занятного. На барабанах играл некто Стремоухов. Но для Джорджа, уже в полной мере замороченного рок-н-роллом, это все же было гораздо лучше, чем ничего. В это время «Аквариум» уже начал активно рождаться, и тогда Джордж однажды попросил у Хлебовича электрическую гитару. Старую, не очень ему нужную, но еще находившуюся в боевом и в рабочем состоянии. Попросил – взял на время – одолжил – отвез Бобу. Когда Боб взял в руки пусть и не слишком совершенную, но зато все же НАСТОЯЩУЮ ЭЛЕКТРИЧЕСКУЮ ГИТАРУ, то оказался на грани шока.

В дальнейшем Хлебович, естественно, стал врачом, как и большинство из тех, кто учился в медицинском институте. Кроме Джорджа. Джордж институт медицинский заканчивать не стал и, отучившись целых четыре года, ушел. Нахально и даже немного нагло «забил» на медицинский. Потом поступил в театральный институт, на театроведческий факультет. Джордж, кстати, иногда вспоминал, что там, в Первом медицинском, было немало любопытного и интересного. И занимательного, и необычного, и полезного. Нет, не подумайте, Джордж ни в коем случае не был никогда намерен рассказывать хоть что-нибудь про медицину как таковую. Зачем? Ведь и без Джорджии отлично известно, что без медицины все мы как без рук. Или почти все – что в сущности одно и то же. Любопытно еще вот что: Боб, несмотря на тесную и плотную дружбу с Джорджем, никогда в Институте им. академика И. П. Павлова не появлялся. Незачем ему было там появляться. Тогда как Джордж массу часов, минут и секунд провел на примате – то есть на факультете прикладной математики, где учился Боб.