Якуб Колас - Стихотворения и поэмы

Весела невеста,
Радостен жених,
И глаза, как солнце,
Светятся у них.

Вдруг — беда!.. Ватага
Панских гайдуков
Ворвалася в хату,
Словно сто волков.

«Где, — кричат, — Алена?
Выходи вперед!
На свою пирушку
Пан ее зовет!»

Гости онемели,
Речь оборвалась,
Ой, не миновала
Черная напасть!

Знали, что с молодкой
Делать будет пан.
Знали — он распутный,
Знали — он тиран.

Побледнел и страшно
Задрожал Тамаш.
Что ж это такое?
Неужель шабаш?

Для того ль Алену
В жены взял теперь,
Чтоб над ней глумился
Сластолюбец-зверь?

Как стерпеть напасти,
Как снести позор?
И Тамаш несчастный
Выхватил топор.

«Эй вы, слуги пана, —
Закричал Тамаш, —
Подлые людишки,
Как хозяин ваш!

Понапрасну, шельмы,
Вы явились к нам:
Я не дам Алены,
На позор не дам!

Пусть сгнию в остроге
Иль в яру на дне,
Не видать Алены
Ни ему, ни мне!»

И в одно мгновенье,
Глазом лишь моргнуть,
Сталь вошла с размаху
В молодую грудь.

Рухнула Алена,
Сгибла красота,
И лежит Алена,
Кровью залита.

Так окончен праздник
Молодой четы,
Тихое кладбище,
Серые кресты.

Над могилой ранней
С тех глухих времен
Поднялася липа,
С нею рядом — клен.

В зиму клен и липу
Застилает снег;
И мороз находит
Там себе ночлег.

Летом клен и липа
Зеленью шумят,
Солнышку и ветру
Что-то говорят.

Люди к ним приходят
Раннею весной.
Люди их прозвали
Мужем и женой.

Много лет промчалось,
Много лет прошло,
Многое травою
Дикой заросло.

Но преданья жили,
Шли из года в год,
О неправде черной,
Что терпел народ.

Шли от дедов к внукам,
От отцов — к сынам,
И от них в наследство
Достаются нам.

И вот этот случай,
Случай страшных лет,
Рассказал мне как-то
Седовласый дед.

Вы узнать хотите —
Что же с Тамашом,
Как он жил на свете
И к чему пришел?

В кандалы беднягу
Заковали враз.
В рудниках сибирских
Каторжник угас.

Не увидел больше
Родины своей.
Умер возле тачки
Он под звон цепей.

Ну, а пану что же?
Как и всякий пан,
Властвовал в округе,
Был и сыт и пьян.

Когда ж отменили
Крепостной закон,
Видимо, от злости
Удавился он.

Опустели залы,
Только, говорят,
Призраки в них бродят,
Словно мстить хотят.

Колядная ночка весь мир покрывает,
Над белой от снега землею бредет;
Метелица в поле гудит, завывает,
И ветер спокойно заснуть не дает.

Он воет в трубе и затихнуть не хочет, —
Звучит его песня могильной тоской;
То стонет, то плачет, то дико хохочет,
Как будто смеется над долей людской.

Дорожки и стежки метель заметает,
Невесть где болото, где пашня, где лог;
И где-то с метелицей в лад завывает,
Бредет за поживою из лесу волк.

И синее небо от звезд не светлеет,
И месяц исчез за метельною мглой,
Нахмурилась ночь, и мороз не слабеет,
Снег сыплет и сыплет, как белой золой.

Прохожему горе такою порою,
С дороги собьется, тропы не найдет,
Легко ему здесь поплатиться душою —
Метелью засыплет, зверье разорвет.

Но кто это ночью, метельной такою,
Лишился покоя и полем идет,
Идет, опираясь на палку рукою,
И сзади и спереди ношу несет?

Но кто это, хату покинув, шагает
В такое ненастье ночною порой?
Как жутко на сердце, душа замирает:
Крестьянка с младенцем плетется домой.

История старая: бедная Ганна
На хлеб заработать в поместье пошла,
Нуждою и горем гонимая рано
От хаты своей, от родного угла.

Семнадцатый год шел Ганнусе пригожей,
Ей только б теперь припеваючи жить,
Гулять, и работать, и даже, быть может,
Кого-то любить, чтоб вовек не забыть.

На зависть подругам своим, на досаду,
Красавицей девушка эта слыла,
Но вот красота отняла и отраду
И радость навек у нее отняла.