Array Антология: Книга осенних голосов

Тебя, девочка моя, тяжело любить:
В тебе красота и беспокойство,
В тебе темнота и свет,
К тебе, девочка моя, иногда ни на метр,
Ни на шаг даже
Не подойти ни с огнем, ни с нотой.
Ты дикарем, сама по себе,
А я без тебя вне себя.

На тебя глядеть сквозь рану,
Обнять тебя хотеть, но как же?
Для тебя законы писаны другой рукой.
У тебя свои притоны,
У тебя свой прибой.

И покой у тебя тоже свой.

Не говори, что стихи – иное,
Ведомое, рифме подчиненное.
Не говори, что строчишь чепуху:
Ибо все пережитое – не пустое.
И даже если не в такт,
Не по стилю, не в сюжет,
Не в рифму, не в сердце,
Не ударом в ключицу,
Оно все равно мне пригодится.

На мне будет пальто, темное, с высоким воротом,
Немного грусти в глазах – ты сразу меня узнаешь.
Я с нетерпением буду ждать нового года,
Он всегда приносит с собой перемены.
И буду ждать тебя.
Мы сразу друг друга узнаем:
У тебя часы на запястье,
Их ход давно уж замер.
У меня родинка слева на шее,
Буду щуриться, если солнце.
Буду кривляться, если захочешь сфотографировать.
Обещай не притворяться, не лгать и… обнять меня.
Во всем этом есть утомительное, но ценное.
Цена этому – наше счастье с тобой.
Пусть пух стелется на летние тропы,
пусть весной обязательно включат горячую воду.
Пусть проводник сделает чай в стакане,
Черный с лимоном. Стакан задребезжит, состав на ходу.
Пылью поезда пропитаются руки.
Прибытие будет на севере.
Назначение предусмотрено,
Прописано в памятной книге.
Пальто будет касаться сугробов.
Нас с тобой взглядом окинут,
Как приезжих не из этих районов.
К тому времени у кого-то вырастут дети,
На тебя будут смотреть, как на чужого дядю.
Я разыщу все, что было нечестным,
Распущу всех, кто был нечестен.
Я прощу тех, кто не станет гласно известным.
Пусть мне отпустят то, что невыносимо тяжелым
Грузом, тащится тенью.

Я становлюсь пуста, как бутыль без корабля,
Замыкая слова в молчание.
Я отдаляюсь, и мне неловко
Выговаривать свою отчужденность.

Я отдаляюсь, я не чувствую свежесть,
Все превратилось в тягучесть,
Тяжелую какую-то ношу, фальшивость.
Я одна держусь за земную площадь.

Сковываю себя, запираясь напрочь,
Прячу, что могло доставлять лишь радость.
Я не умею как надо, могу как умею,
Я не здесь, и оттого мне грустно.

Я отдаляюсь. И снова становится пусто.

В самолете воздух заряжен полетом.
Чуть холоднее, чем привычные 29.
Выдадут подушку для глубокого сна.
Не беда, если в ряду ты осталась одна.
Вытянуть ноги, зевать как придется.
Может, накормят сегодня вкусно?
Сколько часов длится рейс,
Узнаешь по прибытии из сетей.
В иллюминаторе то яркие звезды,
То тишь небес проникновенных.
Утро наступит раньше, чем у вас.
Ночь не заставит ждать.
Взлет, не будет падений,
Мягкой посадкой удивит сегодня пилот?
Самолеты… спасибо за полеты,
За ощущение, будто ты птица,
За ветер в лицо на трапе,
За тех, кто не боится
В секунде с небом слиться…

Боже, не возвращай меня обратно!
Оставь в эйфории прекрасных слов и музыки счастья!
Пусть порой и отчасти все затянуто черною мглой,
и поблизости пропасти объятья,
В поэзии, в ней одной, есть суть
и жизнь ищущего не понятия, а смыслы,
И искрой быстротечность жизни
во взгляде твоем узнаваема.
Успеть завершить этот прием
В честь любви, и чувствовать,
как огнем горят ладони,
Как по сердцу топором – а что вы хотели?
Не в садовом цвету живем. Вы и не робели.
Вам страх не чужд,
Убедительны объятья,
Вам без слов писали письма,
Передавали их потоками.
Вы не жгли, не рвали,
Вы рождались в них новыми строками.