Array Антология: Книга осенних голосов

В режиме эмоционального уничтожения,
Вне экстренного реагирования,
Утопая в своем собственном напряжении
и страхе быть любимой, я
Выбираю путь одинокого странника.
Пусть тропа ведет в два направления,
Выберу тот, что идет на удаление
От тебя.
Бегство ли, попытка самосохранения?
В тебе, по сути, часть волка
В человеческом обличье умещается ловко
с маленьким ребенком.
В твоих глазах – отражение тысячелетия,
Голосе и скулах – мужество и долголетие,
Привычках – неутомимое
дисциплинированное кредо.
А я тем временем борюсь с безрассудством
и внутренним бредом.
Обернувшись в яркие ткани,
улыбку натянуть не успеваю,
Лучше укроюсь по самые уши пледом,
Включу музыку громче
И засну до скончания века.

напишите на моем теле дерево,
пусть не маслом и с болью,
заключенное в идеальной форме,
как необозримое колесо Дхармы.
пусть будет мне силой и в корне
перевернет всю эту труху наверху,
и светом и небом пусть станет
заключенное в круге, манящее
древо, всему будущему посылом
о необходимом в душе застолье,
один на один перед лицом
вселенной и болью,
и жилкой не поведет ствол
стоящего на твердой земле,
питающего корни младым светом,
планету – солнцем.

Удержать равновесие на скользких камнях,
Слиться с ходом лошади,
Держаться за руку, пересекая реку
Горную. Пить воду леденящую,
Жить до рассвета, идти до заката,
Жечь костер до победного блага,
Ощущения вселенского да
Взлетать над горами, над бездной,
Ногами толкая круглую Землю,
Смеяться открыто с детьми и смотреть
В бесконечно звездное небо.

Очисть мою душу, дождь Ришикеша,
Смой с меня сажу, стряхни ее небрежно.
Ополосни мои плечи свежей водою,
Искупай мое тело, чтоб стало собою.

Убереги меня от искушения, от боли,
Сохрани голову в здравии, сердце в покое,
Обратись в летнего друга, ветер изгоя,
Наполни дух мой силою воли.

Обернись вспять моим спасителем,
Чтоб ночь не казалась кошмаром.
Стань хоть на минуту хранителем,
Не дай мне истратить себя даром.

Мы вверяем жизни пилотам, у которых стаж
в километраже, высоте и часах.
Мы внимаем словам странника,
что читает по нашей ладони.
Пьем воду из колодца, куда бежит она подземными
невидимыми ручьями.
Мы пишем строки, не понимая,
какими неземными путями
они превращают слова в песни.
И слышим ритм, биение сердца, стук западни.
Любим в ярких солнечных лучах греться
или прятаться за шторкой иллюминатора.

По ту сторону – поверхность планеты
ниже этой махины на тысячи километров.
Она похожа на карту в учебном пособии,
что пытались донести до нас учителя географии,
научить ее прочтению. Но зачем нам карты без полетов?
Без пилотов?
Без салонной прохлады, без невесомости чувства,
без трапа самолета?

В мозаике случайных лиц,
среди дорог, огромных площадей,
кварталов городских, неуклюжих построек
память молчанием соскребает тебя
с портретов этих шумных улиц.

Сворачиваю за угол, ускользаю за поворот,
отсчитываю лестниц ступени.
Вот здесь парк и скамейки стоят
одиноко под желтыми ветвями.
Ты когда-то на них сидел,
рассматривал линию жизни
на собственной ладони.

Позади море шумело,
и вокруг были птицы.

Отойдите! Мне нужны лишь кареты,
Люди с зонтами, люди в беретах
Для пущей тонкости, изящности
И романтичности.

Для постностальгирующего ощущения сущности,
Для мнимой с городом близости,
Его и моего настроением,
С дождливостью и расторопностью,
С бегущими азиатами, влюбленными парами,
С градациями частного и международного,
Старинного и новомодного.

С историей, традицией,
Мимолетностью и вечностью.
С моей в тебе необходимостью.

Ты в каждом глотке любимого мною кофе,
Каждом газетном ларьке,
Между строк на тонкой бумаге,
Ты приходишь ко мне во сне.
Я, наверное, тобою брежу…
Ты растворен в воде, воздухе свежем,
Ты в горах меня за руку держишь,
В океане с дельфинами дружишь,
Ты мне послан не богом.
Скажешь, нам вместе не рисовать сюжеты,
Не выписывать романтично пируэты,
Не пить красное при закатном солнце?
Нам, в общем-то, прописаны пути
Без пересечений на данном этапе.