Array Антология - До горизонта и обратно

Хасан продолжает знакомиться:

– А я холост, – объявляет он с видом важного открытия.

Хозяйка заведения, уловив сокрытый смысл, «одним махом рубит концы», давая знать, что семейный статус «нашего брата» в данном случае ничего не значит.

– А я замужем!

Близкое знакомство не получается, наспех перекусив, мы трогаемся в путь. Еще какое-то время мои друзья шумно делятся впечатлениями, говорят о закусках, но и, как всегда, большей частью о хозяйке точки питания. Я же всю дорогу молчу. Мои мысли далеки от всего того, чем сейчас заняты мои попутчики.

…Они сразу привлекли всеобщее наше внимание. И не только одинаковой формой выпускниц училища связи. Для нас они были «новенькими». Так мы называли девочек, которые в первый раз оказывались в поле нашего зрения, и у нас была необъявленная привычка: сразу же «столбить» их, наперегонки бросаться к ним, пока кто-нибудь другой не опередил. Молодость все-таки! Беззаботность, перемешанная с чудачествами и хвастовством!

Я сразу же выбрал Ее и, как только прозвучали первые аккорды, направился к ней.

– Разрешите…

Она посмотрела на меня в упор своими выразительными черными глазами, помедлила на какие-то секунды. Но мне и этого мгновения хватило, чтобы насторожиться: а вдруг откажет? Это было бы ужасно и оскорбительно. Так нам казалось. Хотя что тут предосудительного-то: могло же быть так, что девушке просто не хочется танцевать. Тем не менее в случаях отказа мы устраивали гордячкам различные козни. Но до этого доходило все-таки редко.

Худшее, чего я так опасался, не произошло: она поднялась, сделала шаг навстречу. Первый шаг…

От волнения я чувствовал, что рука моя, державшая ее руку, вспотела, а вторую я неловко перебирал на ее спине, не зная куда деть и как бы не оказаться уличенным в вольности. (В наше время умели блюсти такт и нормы поведения – не то что нынешние тусовки.) Когда музыка оборвалась, я проводил ее на место и, как истинный джентльмен, поблагодарил и отошел в сторону.

Почти весь вечер я больше к ней не подходил. Это тоже была тактика поведения, хотя нечестивый бес подтачивал мое терпение и волю. Я не хотел быть надоедливым, зная, что более всего не нравится девушкам. У меня хватило терпения дождаться последних минут. И все-таки я должен познакомиться с ней!

Музыка гремела на всю окрестность, заглушая голоса, тихий смех и таинственный шепот ночного мирозданья. Расположенный чуть в стороне от райцентра, этот очаг культуры был излюбленным местом молодежи. Каждый вечер после демонстрации киносеансов здесь начинались танцы. Молодежь скоро расставляла вдоль стен такие же старые, как и само здание, скамьи, освобождая место. Все тот же киномеханик из своей будки заправлял музыкой – менял пластинки. Иной раз ему делали заказы выкриками из зала, и он послушно их исполнял, хотя набор пластинок у него был весьма ограниченный. Потому мы наизусть знали все песни и танцевальные мелодии, звучавшие почти каждый вечер в небольшом сельском клубе, который открывался и закрывался строго по установленному графику. Иногда разгулявшуюся молодежь это возмущало: она готова была танцевать хоть до утра. Ровно в полночь двери клуба закрывались, и шумную молодежь поглощали темные улицы, переулки и закоулки.

…До закрытия клуба оставались последние минуты. Я никак не мог пересилить себя, заговорить с ней, чего со мной раньше не бывало. Но я должен был сделать этот шаг.

– Как зовут вас? – спросил я, собрав все свое мужество, и, получив ответ, сразу перешел в атаку:

– А можно я сегодня провожу вас?

– Нет! – отрезала она категорично безо всяких там объяснений.

Но я был бы не я, если бы заранее не подготовился к отказу.

– Извините, – сказал я как можно мягче– я беру свое предложение обратно.

Потом пошли дни, все такие же вечера. Мне приходилось здорово напрягать свое терпение, делать вид, что вовсе не замечаю ее, хотя редко упускал из виду. А если что и ускользало от меня, то друзья, осведомленные о моих намерениях, пополняли недостающую информацию. Словом, я знал о ней все. Знал, что каждый вечер кто-то обязательно сопровождает ее до самого порога. Но она никому не отдавала предпочтения, ни с кем не задерживалась лишней минуты. Покинув подруг на попечение поклонников, шла домой. Она не осуждала их, ведущих свободный образ жизни, но сама избегала всякой распущенности и не позволяла, чтобы кто-нибудь хотя бы прикоснулся к ней. Попытки, конечно, были. Как-то вечером один из наиболее назойливых поклонников попытался повести себя грубо, дал волю рукам, за что тут же поплатился… пощечиной.