Array Антология - До горизонта и обратно

Стихам небезразличен ход судеб.
Они б и сами выбрали мгновенье,
Но я крошу их, словно черствый хлеб,
Бросая птицам на съеденье.

Не так уж хищны эти летуны,
Но крови вид дает их перьям трепет,
Ведь пищей им – влюбленные вруны,
А их простор – отчаяния степи.

Беспечность милая! Не выдержать разлук
С тобой. Но, кроясь за намеком,
Не выберешься, не пройдешь к истокам,
Пока судьба натягивает лук.

Ветер… Осень листья гонит
По аллеям парков сонных.
Осень… В темном ветре тонет
Контур замыслов огромных.

Позабыты эти строчки
Мною. В старом, дряхлом доме,
Выпивши воды из бочки,
Я ночую на соломе.

Надо мною ходит осень.
Листьев старые газеты
Пожелтели. В небе просинь.
Вечерами мало света.

Все она перебирает
Старые сухие связки
Листьев. Осень умирает
В ожиданье зимней сказки.

Сон распахивает дверки.
Забывая все на свете,
День неяркий тихо меркнет
Светлой памятью о лете.

В доме пыльно и пустынно.
Розы высушены с лета.
И над полкою камина
Руки кирпичом согреты.

Зима притаилась в прихожей,
За вешалкой, в складках пальто.
Тебя, если спрячешься тоже,
В лицо не узнает никто.

Она задержалась случайно,
Рассеянность свойственна ей,
А лето на цыпочках, тайно,
Прошло мимо этих дверей.

Взгляд будет скользить коридором,
В потемках углы огибать,
Закончив окном, за которым
Жизнь-осень устроилась спать.

Когда же пойду я из дома,
Сентябрьский дождь переждав,
То запахов старых истома
Потянет меня за рукав.

И в шаге-другом от порога
Я юность увижу свою —
Она переходит дорогу
На улицы дальнем краю.

Весны событий время потекло,
И каждый день захвачен им все глубже —
Иначе солнце отражают лужи,
Сверкает ярче битое стекло.

В подъездах сыро. С ними по соседству
В грязь оседают снежные холмы.
Растущие ряды несоответствий
Ломают правила зимы.

Движенье сроков видится во всем:
И в том, как вырос лед у водостока,
И в том, что прочитаешь у Басе,
В походке школьника, сбежавшего с урока.

Покровов снежных состояние плачевно.
Жизнь вся – предчувствие вестей.
И бюллетень примет выходит ежедневно,
Исполнен свежих новостей.

Вникая в суть открывшейся картины,
С подробностями хорошо знаком,
Опишет март подтаявшие льдины
Внимательным и точным языком.

И хаос, начинаясь от обочин,
От солнца с грязным снегом пополам,
Через толпы и света средоточье
Передается мыслям и делам.

Как длинный ряд упреков в колдовстве,
Февраль – воспоминание о вьюге.
Все говорит о завершенном круге,
О перевоплощенном естестве.

Не верю зрению, и времени – в обрез.
Тебе бросаюсь я наперерез,
Поскальзываюсь, падаю жестоко,
И, полумертвый, лежа на боку,
О, жизнь моя,
Я вижу след твой на снегу
И чувствую твое слепое око.

Как в чреве матери,
В предощущенье срока
Все контуры твои ясны —
Вся ложь учителей,
Вся нищета пророков,
Все сумасшествие весны.

Москва черна под образами,
Как тени памятных обид.
Как спирт, в снегу она горит
И тает горькими слезами.

Москва черна, как ночь под снегом,
Как соль расквашенных дорог
В следах покрышек и сапог —
Исходом, роковым побегом.

Москва черна, как хлеб под солью,
И черных корок солоней
Начала тусклых зимних дней,
Знакомые привычной болью.

Москва черна. Земля под снегом
Черна. Москва горит.
И в зимнем воздухе парит
Прощение, покой и нега.

Желая срок скостить на треть,
Мне предлагают умереть
По очень льготному разряду:
Ни ожидания, ни мук,
Стрела ее пустивший лук
Не вспомнит – и ему не надо.

Освободив кому-то место
На сотню бонусных триместров,
Душа прошьет хрустальный шар,
И сквозь отверстие прокола —
Звезды, о коей учит школа, —
Свет заструится не спеша.