А слезы Второго всегда возвращали… мою разгулявшуюся не на шутку буйную реку в привычное мутное русло бытия…
Я стал чаще дремать…
В этом уже нормальном состоянии Безысходности мой пульс замедлялся до минимума, так что естественные и совсем неестественные потрясения жизни оставляли моему телу хоть какой-то шанс начать все сначала, ну или почти все… и… сначала…
Все чаще я думал о том, как устал от этого нелепого Движения, почти бессмысленного, и совсем в Никуда… Парящая субстанция полета подчас неожиданно и почти невзначай смешивалась с кисло-горькой тяжестью Земли… обыкновенной…
Этот ужасный, но в то же самое время совершенно обыденный коктейль полностью отрезвлял мои мечтательные эквилибры в Небо… ввергая мое страдающее естество в забвение и печаль… о былом…
Можно было только гадать… Истинное назначение, да и название конечной Станции этой бегущей подо мной Rautentie [10]было никому не известно… И на самом деле – все было именно так…
Я не смог обрести в своей жизни ничего Главного, Постоянного, Однозначного…
Только туманные Полустанки мелькали за стеклом со скоростью несбывшихся надежд…
Я чувствовал в себе внеземную усталость…
Мне захотелось выйти… Навсегда…
Я спросил у Проводника о Ближайшей станции… и о возможных попутчиках – на тот случай, если вдруг передумаю… сойти…
Сухой ответ Провожатого ничуть меня не удивил – «К сожалению, «Счастье» и «Надежда» больше не заказывали билет на ваш поезд…»
Грусть исчезла окончательно… Да и не о чем было уже горевать!
Только неестественная, но привычно растянутая по сомкнутым в крепкий замочек губам улыбка говорила о моем полном разочаровании и безразличии…
Поезд останавливался…
Я начал собирать… Себя…
Возвращаюсь назад —
Где я жив,
Непреклонный И верю!
Где отчаян и крут,
И зияет над мыслями нимб…
Здесь все так же легко,
Только суть философских материй отрицает любовь…
Как исчезнувший в пропастях Мир…
Сколько Счастье живет? —
Нам неведомо, впрочем, запретно…
Каждый миг, что дышал, – постараюсь оставить у строк…
Как прекрасен мотив, что однажды откликнулся песней…
Как изящна судьба —
Я остался почти одинок…
Паровоз что-то сник…Может, красный обжег семафоры?
На протезах души нелегко взять привычный Олимп —
Все застыло внутри, сильным ветром шумит чей-то Скорый…
Допишу пару строк,
Навсегда
Собираясь
Сойти…
осень суровая, с холодом в норове —
ветер срывает листву
грусть и обидное…
счастье невидимо —
в баньку, пожалуй, схожу!
камешки красные – с паром согласие!
эх, как подкину – держись!
шаечка,
венички,
дух мой не ленится —
требует новую жизнь
жаркие облаки – радуюсь – огненный!
воздух пропитан хвоей…
снятый с Распятия —
прямо в объятия
той, для которой герой! —
Осень-красавица – боже, как нравится! —
плещет прохладой лазурь…
мысли по полочкам,
тело как новое,
изгнана веником дурь!
в привычно-черном естестве бежала Ночь
и мысли между…
в безумстве зла постились те же,
на нас похожие… точь-в-точь…
не так звучала и усталость
(такая, знаете, без слов…)
в ее цветах – огонь костров
и остро-горький вкус желаний
ты тоже… в этом ВСЁМ была —
скупая страстью… но игрива —
мы раздевались,
ты лечила(сь), не понимая смысла сна
и мир погоже-непогожий
такой обычный и простой
и нас, не терпящих покой —
лихих в стихах, грустящих в прозе…
страницы жизни в том текли
такой несклеенный, брутальный…
в котором строфы опоздали
запомнить радости любви
и время то, что часом после
(и час безумный вне страниц)
я изучал оттенки лиц,
в которых блеск сменяла осень…
какой-то странный ветерок —
дрожу…
таинственно-нелепо…
мне в долах сердца мало света
и показалось – одинок,
а может, вместе одиноки
в немых пространствах суеты?
в которых ночь от нас бежит,
оставив дню пустые строки…
в лодке ветхой
да по Лете,
в эполетах золотых
волны-вехи режут светом,
битой бед чеканя стих…
так бывает —
сердце тает
на краю с Иной страной
на границах здесь обряды,
для взлетевших – упокой…
ой, же, боже —
жалят брызги,
весла
весны
веселят —
там где лед – так мало жизни,
там где пир – обычно ад…
в лодке ветхой да к рассвету…
дай же веры для души!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу