Ринат Валиуллин: Песни открытых форточек

Равнина души,
не беспокоит ничто:
ни резня на экране,
ни Гидрометцентр,
ни смерть соседа —
эти холмы далеки
от того, кто собой поглощён
всецело.
Он мир,
он животное,
он вселенная.
Белые облака потолка,
надменное эхо сердца,
дыхание глубже пучины,
пространство шире дивана,
равниной души
раскинулся
человек после секса.

Я опаздывал на работу.
В одних трусах
посреди коридора
гладил брюки.
Под ногами,
играя на нервах,
путался кот.
Я долго его терпел,
пока не поддел под живот правой,
отфутболил
пасом роскошным
тебе в ноги.
Ты вскрикнула,
набросилась на меня,
типа я тут второстепенный,
вот животное – это другое дело,
беззащитное.
И пошло, и поехало
из искры возгорается женщина.
Манипулируя утюгом раскалённым,
я прорычал:
– Тварь шерстяная
неужели способна
испортить
то, что нажито было между нами годами?

Опять в этом доме
сборище беспечного обаяния,
гениальной свежести.
Женщины разбавлены сильно мужчинами
и шампанским,
играли в бутылочку.
Поцелуй, как факт, ни к чему не обязывает,
так – обмен слюнями.
Все ели и пили одно и то же,
целоваться было легко.
Прошло полночи,
сколько у неё разных губ:
сухие, тонкие, тёплые,
почти родные,
пухлые, влажные, парами.
Губы любили губы,
всем запомнились только одни,
они из идиллии,
неповторимые,
будто питались другими фруктами,
другими мужчинами.
Девушки это отметили
и засомневались, что они до конца преданы
сильным.
Две губы
от одной белокурой дивы,
и мир твой перевернулся.
Влажность,
дождь, выпавший единственным поцелуем,
до сих пор не кончился.

Мы смотрели друг на друга красными глазами.
Ехали
в одном автобусе.
Он лежал на полу
на грязном.
Я сидел
на грязном сидении.
И, кажется, думали об одном и том же,
положив себе морды на лапы
в намордниках:
у него из кожи,
у меня из щетины.
Я видел в нём многое от человека,
он во мне – от собаки.
Возможно, что-нибудь и хотел сказать
добрыми глазами тоскливыми,
хотя что говорить,
когда скверно.
Мы не доспали, мы перепили,
мы оба ехали на работу.

Что-то не так —
не складываются отношения,
гибкость уже не та,
не склонить её,
не уподобить.
На работе,
где его угнетало всё,
начиная с сотрудников, до начальства,
вдруг разболелась спина.
Но он терпел
уже долгих двенадцать лет.
Иногда мы зависим от плюсов:
близко к дому, зарплата, премии.
Кое-как доработав,
поплёлся домой
на диван к компьютеру.
Но не тут-то было.
«Опять ты по бабам
своим виртуальным,
пока я занимаюсь детьми, уборкой, посудой», —
заныла супруга.
Однако спина ныла ещё сильнее.
Словно жертва за утешением
по жизни обочине
к доктору:
«У меня позвоночник болит».
Врач велел снять одежду,
потрогал, внимательно осмотрел:
«Как он может болеть,
вы же беспозвоночный…»

Снова очередь к бесплатному психологу,
он тоже взял талончик.
В основном проблемы сексуального характера.
Непостоянство,
люди ищут стабильности,
нарываясь на неприятности:
– Доктор,
у меня в доме женщина.
– В смысле?
– Красивая.
– Это проблема?
– Я слишком сильно люблю её.
– Это проблема.
Постоянны конфликты,
чемоданное настроение,
идеи о суициде, измене, разводе?
– Вот вы сами всё знаете.
– Как зовут ненаглядную?
– Йолдуз,
в переводе – Звезда.
– Я понял,
надо переименовать супругу.
Идея не новая,
но вполне эффективная.
Например, Пиздатта.
Когда бы вы домой не пришли,
а там – Пиздатта!
– Дело в том, доктор,
что я так уже называю любовницу.