Нина Кондратковская - Сердце-озеро

Не золотая осень — синяя!
Звенит в осинах синева,
И осыпаются гусиные
И журавлиные слова —
Простые, непереводимые,
Они, пространство решетя,
На землю падают родимую,
Как струйки грустного дождя.
А ручеек дрожит от холода
На перекатах у камней,
И синева еще синей
От догорающего золота.

Леса просвечены насквозь
Горящими рябинами,
И будто небо обожглось
Уральскими рубинами.

И ничего, что так свежо,
И не беда, что ветрено —
Вас встретит осень всей душой,
Радушно и приветливо:

То позолотой озарит
Над малахитом озими,
То даст на счастье лазурит
Из синей чаши озера.

Ей отдал год тепло и свет,
Ей красота дарована,
И вся она, как самоцвет,
А говорят, — суровая!

Чистота, белизна крылатая
Без метания и суеты
Опускалась, отвесно падая,
На деревья и на кусты.
Нас дарила зима не по горсточке,
Не жалела своей казны,
Мы хватали губами звездочки,
Молодея от белизны.
И в метелицу безмятежную,
Образумиться не успев,
Услыхали мы песню снежную,
Голубой чистоты распев.
Эта песня вовек дышала бы,
Снежным звоном своим чиста!
В ней — осенних осинок жалоба,
Обручальный обряд клеста.
В ней начало ручья гористого,
Половодье ночных огней,
И смятенье мечты неистовой,
И спокойная радость в ней.
Нам казалось, что песня ранняя
Не удержится на весу,
Мы боялись спугнуть дыханием
Ту серебряную красу.
Город стал от пурги-метелицы
Градом сказочным Леденцом,
Обернулась я красной девицей,
Ты — соколиком-молодцом.
Стало сердце белее белого,
Чище снега, светлей звезды…
А все песня такое сделала.
А все песня, и я, и ты.

Сивый сивер все ближе к нам
В снег вминает шаги,
Будто, солнцем обиженный,
Встал он с левой ноги.
Оттолкнулся от полюса
Индевелым унтом,
Отдохнул у околицы
На обрыве крутом
И стянул к своей крепости,
К ледяным берегам,
Сто злостей, сто свирепостей
Во един ураган.
Он полозит, некормленный,
У полярной черты,
Тычет морду покорную
Воеводе в унты,
Жадно ждет полномочия
Снег копытами взрыть,
Развернуть во всю моченьку
Ураганскую прыть.
Вот сорвался, как бешеный,
Сосны с комлями рвет
Да с таежными лешими
В триста дудок орет.
Вот метнулся над городом,
Беспричинно сердит,
И на небе распоротом
Тучу лапой когтит.
Над кошарой, над хатою,
У дюралевых крыл
Небо черное пахтает,
Все пути перекрыл,
Обдирает созвездия,
По карманам сует,
Вниз кидается, бестия,
Нам идти не дает.
И, напрыгавшись кочетом,
У гнездясь на ночлег,
Даже думать не хочет он,
Как силен человек.

Ой, пурга пушит,
припорашивает,
Молодых свежит,
прихорашивает,
Прихорашивает,
принаряживает,
Женихов-невест
привораживает.
Выходите в бор,
где мороз востер,
Где буран развел
голубой костер,
Где трещат кусты,
верещат клесты,
Да на три версты
дерева густы:
Сосны важные,
елки вольные,
В белых варежках
лапки хвойные.
Их мороз хватил
за оборочки
Танцевать кадриль
на пригорочке.
Сам пойдет плясать,
выкомаривать,
Куржаком бросать,
всех одаривать.
Молодым — добро —
серебра бросок,
А нам — бес в ребро,
седина в висок.
Молодым в нутро —
виноградный сок,
А нам пить ситро
да тянуть квасок.
Для нытья-вытья
нет нам времени:
Каждый год житья
вроде премии,
А на шуточки —
прибауточки
И у нас про запас
есть минуточки…
Ой, пурга, пуши,
припорашивай,
Ты и нас свежи,
прихорашивай!
Прихорашивай,
принаряживай,
Третью молодость
привораживай!

Я иду по шелесту
Вброд,
без берегов.
Пряно пахнет прелостью
Скошенных лугов,
Яблочною спелостью,
Плесенью ботвы,
Сказочною прелестью
Бронзовой листвы.
Я иду по шелесту
Убранных полей,
По глубокой зрелости
Осени своей…

Как много света на исходе лета!
И тишина сияет надо мной,
И вьется листьев легкая беседа,
И светел запах сырости грибной.

Я вижу все: подбеленную к сроку
Гористых далей строгую кайму
И столбовую битую дорогу
К последнему зимовью моему.