Array Антология - Диалоги снаружи и внутри

Бродяжничает ночь в подштанниках пижамных,
Настраивая всех на игры и гулянья…

В черном бархатном платье со стразами
Ночь загадочно бродит под окнами,
Смотрит жадно, как пес, неморгаючи,
Взгляд подчеркнут округлыми бровками.

Их изгиб изменяется медленно
От веселости до удивления,
А порой – до обличия лживости,
И лукавства, коварства, презрения.

Ровный греческий нос меня путает
Междубровными складками гладкими,
Сморщен нос и морщинки под веками,
Вдруг закрылись кудрявыми прядками.

Сочный рот приоткрыт с расслаблением,
Зубы-жемчуг блестят притягательно,
Ночь влекущая, в платье с разрезами —
Прелесть хищная… Но обаятельна!

Я в портрете ее заштрихованном
Вдруг увидела сходства без возраста,
И улыбка, как тень закругленная
Мне – намеком на точность и четкости.

Заобщаю при встрече без скромности
Интересного человечика,
Уболтаю любя – не из корысти, —
Поделюсь безумьем доверчиво.

Любопытство доводит до крайности,
До невыделенного предела —
Обостренной, доверчивой слабости,
Как разборки с собой – до расстрела.

Я хватаюсь запойно за странности
Собеседника впечатленного,
Мне по нраву его нереальности —
Тембры голоса приглушенного,

Что в меня затекает туманностью —
Обольстительной, не банальною,
Согревающей страстною завистью —
Под предлогом встреч и свидания.

В ухо гудит…

Тесного времени – до заковыристой запятой
Май беспокойный – с праздничной
и предпраздничной суетой.

День по минутам тает в зелени нежной, нетронутой
Пылью под солнцем выцветшей —
временем перемолотой.
Радостью одевает – в кружево белой черемухи,
В плюшевость одуванов, – явно прощая мне промахи.

И изменяет масти —
С умбристой трефы на бубни – молодость
и девичество.

Маю сказать желаю: «Здравствуйте, Ваше Величество!»

Небо хмурое, дуясь мышом на крупу,
Глазки выпучив гневно, рассерженно —
Рвет рубаху нательную. В толк не возьму —
Что сегодня неправильно сделала?..

Молний сполох кромсает небесную синь —
По кусочкам, ломтями, буханками,
И вбивает по пояс осиновый кол,
Бой ведя грозовыми атаками.

Бучу пыли Ветрище пускает в глаза —
Не укрыться в дому, никуда не сбежать!
Ветер вспыльчивый – лучший товарищ дождя,
Буря чувств разыгралась и нечем дышать.

Медной проволокой нервы с током внутри —
Чуть дотронешься – вспышка – мгновенная смерть,
Шок сквозной вырубает цепочку систем —
Крах, убойная сила – пожарища жесть.

Гроздья крестовой сирени с выпуклыми глазами
Смотрят в глазницы окон, забыв о зимних печалях,
И ароматом сладким меня подойти призывают,
Тихо шепнув на ушко: «Пиши мой портрет в деталях!»

Солнце, касаясь соцветий светлым пятном округлым
Смело выводит тени пышной сирени жемчужной,
Сделав акцент на главном – тонком запястье и шее,
Сходство на сто процентов – с дамочкой незамужней.

Пышное тело в блузоне с вырезом V-образным,
Складки – юбки-татьянки – из прошлых
восьмидесятых.
Держит в балансе форму куст добродушный сирени
И соблазняет прохожих носиком конопатым.

От домашних забот утомленная кисть
Просит отдыха легкого – краски и кисть,
Рядом банка с водой, акварель, толстый лист,
Чтоб в придачу звучал гениальный Франц Лист.
Три часа вдохновенья – порыва души
Выбьют дурь до рассвета и без анаши,
Силы тратить не надо на тошное «Три!» —
Блажь оранжевым цветом проснулась внутри.

Луг цветущих ромашек прекрасен как лук
На ухоженной грядке заботливых рук.
И в свободное время под тенью кустов
Руки образ ваяют привычных цветов.
Зреет в чувственной сфере цветущий кураж —
В профиль очень похожий на летний пейзаж,
Легкий взмах мокрой кистью – плывущий мазок, —
Драйв, движение мысли… Попробуй разок!

Глотка, ссохшись от чувства, желает глотка —
Свежей, чистой водицы из родника.
Бочка теплой воды – согревает бочка,
Рядом Жучка, играясь, гоняет жучка.
Полы вьются по ветру в содружестве чувств,
Песня рвется наружу из сомкнутых уст.
Не скрипят от безделья в квартире полы,
Тень в рисунке трепещет полетом пчелы.