Array Антология: Тропинка в дивный сад

Париж, сей край очарованья!..
Здесь жил Шопен, творил Ван Гог.
Париж не рай, но прочь сомненья,
Что в жизни даром свел нас Бог.

Там, где-то – горы дымом пахнут.
Средь стен церквей гуляет тень.
Там песнь Саят-Нова слагают.
Влюбленный в жизнь проходит день…

Там тень певца любви сзывает
Всех тех, кто, раз придя в Ахпат,
Навек душой запоминает,
И патараг [14], и горний звездопад.

В Сулори горы изумрудны,
Лазурью дышит небосвод,
Вода лечебная течет,
Восторги сердца неподкупны.

Табидзе в сем краю живал.
Родившись в Вани, стал героем.
Он Мэри нежно воспевал,
Хоть был для пэри лишь изгоем.

Волшебный край увидеть вновь
Мне довелось по долгу службы.
И эхом вдруг отозвалось
Воспоминанье сладкой дружбы.

И лишь просила я у Бога,
Чтоб был со мной как верный муж:
Чтоб уберег меня от рока
И защищал меня, раз уж….

Чтоб упреждал мои желанья,
По вcем вопросам ублажал
И даже «Гуччи» покупал —
Жена ведь роза мирозданья.

Послушал это мудрый Бог
И почесал седой затылок.
Свернул он посох в стильный рог —
В ногах от страха все застыло.

Сказал он: «Женщина моя,
Конечно ж, ты одна – светило,
Но было много до тебя,
Кому желаньем хвост отбило…»

Ты ушел уж давно, несравненный Хайям.
Стала плоть твоя глиною темной, Хайям.
Снова редкий знаток рубайат твой смакует.
Славен дух твой и вечен, почтенный Хайям.

Ты не зря об основе основ вопрошал,
Дуракам и святошам изрядно мешал.
Зов из космоса – чудный напев рубайата.
Разум вечный стихами Хайяма дышал.

Ты мгновение лишь в этой жизни прожил,
Но Вселенной загадочной рупором был.
Что мгновение? Космос вздыхает украдкой
Над бескрайней чредой эстафеты могил.

Да, мы живы сейчас, но умрем. Ну и что?
Все уйдут и уснут вечным сном. Ну и что?
Все мечты и деянья, и песни – напрасны.
Глиной станут глаза и дождем. Ну и что?

Переменчив Вселенной живой океан.
Потемнеет, сверкает грозой океан.
Шторм закончился. Волны навечно утихли?
Вновь гремит неуемный седой океан!

Судьба-удача непременно
поправки вносит в жизни прыть,
начав с того, какие гены
вам удалось заполучить.

Никто из нас не застрахован —
жизнь может хряпнуться в момент.
Бывает, бьет с плеча сурово,
не глядя, прав ты или нет.

Но есть и то, что достижимо
(коль сильно захотеть) для всех:
не трусить пред неотвратимым,
не предавать, не быть из тех,

кто лебезит перед начальством,
где надо и не надо врет,
кто ноет, коль придет несчастье,
кто очевидный жлоб и жмот…

Хоть жизнь колотит в хвост и гриву,
порою ни за что разя,
но поступать всегда красиво
нам помешать никак нельзя!

Пришла пора сработать мне стишок.
Жду вдохновения, как шулер масти.
Сижу, верчусь, что свежий червячок,
насаженный и плюнутый на счастье.

Все есть – досуг и солнце сентября.
Тебя же нет – ни далеко, ни близко.
О Муза! Где ответственность твоя?
Ведешь себя, как злая динамистка.

Нечасто я с тобою удалец
и получал фиаско не случайно.
Но дам манит загадочность и тайна,
а я, увы, был прост, как огурец.

Муза, девочка! Ну, что ты, что ты…
Ноль внимания, воротишь нос.
Жду-смотрю тебя,
как молодой ждет почты,
как из Таллинна
хотел
увидеть Гельсингфорс.
Я же мудрый и умею быть хорошим…
да и сладеньким. Что мне мои года?
Не старею я и не грущу о прошлом.
Все на кон могу поставить, как тогда.

Промчались дни страстей свирепства,
иллюзий множества лишив.
Я стал стремиться к совершенству
и равновесию души.

Я осознал – пришло мгновенье
отсечь привычки грешных лет
и на вино и на куренье
навечно наложить запрет.