Array Антология - Тропинка в дивный сад

Творите Милостыню в Тайне,
Укрывшись Звездным Покрывалом,
Укрывшись Светом Ночи Темной,
Укрывшись Тьмою Дней Лучистых.
Творите Молча и с Надеждой,
Творите Тихо, без Оглядки,
Касаясь Взглядом – Безответным…
Творите Милостыню в Тайне…
Умножьте Милостыню Тайной…

В Седых Песках Блаженного Синая,
Хариз-гора, где явлен Декалог,
В Предтечном Сне Рождался, Умирая,
Се – Человек, порвавший Некролог.

Пастух Небес, в Капернаумском Стаде
Явил Себя, но в Образе Сыновьем;
Кресты Голгоф в Божественном Окладе
Расставил – Вмиг над Нашим Изголовьем.

Мы каждый день себя с Креста – «снимаем»
И каждый день «восходим» – без натуг;
Ведь мы – не Сын, мы просто – отдыхаем,
Иудой быв… Иль став, – совсем не вдруг…

На неуклюжих ногах, на ступнях с искривленными пальцами.
Пылью покрытых, с серыми складками кожи,
Двигался Путник тихою ночью, днем непогожим,
Шел он один, а не в стаде со старцами.

Старцев слегка утомило движение.
Путник по-прежнему шел не спеша.
Вздох мудрецов – и застыло мгновение,
Путник улыбку спрятал в устах.

Вот и Голгофа – коллизий пристанище.
Путник – ничком в каменистую твердь.
Сыну шепнул: «Мудрецам не достанется
Песней Одесных! Как сейчас, так и впредь!»

Камешки под Уклон, Камешки – Вниз, по Склону,
Гавардхана-Парикрама в Тысячи-Тысячи Лет.
Только Росчерком Слез по Земному Пилону, —
Метка Времени пишет упрямо Надменный Обет.

Но купаются Дни в Золотистых Чертогах
И Феерией Брызг укрывают Усталость Ступней.
Затаились Слова на Вселенских Заветных Дорогах,
И Скрывается смысл за Беспечностью Прожитых Дней.

Затерялись в Дорожной Пыли Золотые Подковы.
Не бывать Им в Руках ни Царя, ни Пророка.
Только бродят меж Них в Поднебесье Сурабхи-Коровы,
Под Хлыстом Вездесущего Хитрого Ока.

Чей Замысел ласкает мою Мысль?
Чей Замысел ласкает мое Тело?
Чей Замысел стирает Камни в Пыль?
Чей Замысел дарует как-то смело,
И подло отбирает мой Успех,
В Лицо бросая жесткие Слова?
Мне невдомек, в Чем выражен Мой Грех,
Мне невдомек, зачем нужна Молва
О Тайне Той, Которую я скрыл
От Глаз пустых, которым мой упрек;
Но за Чертою, за Которой Был,
Раздул я свой Горящий Уголек.

Рыбы сражались
С Сетями,
Дрались
С Крючками
Кривыми;
С Пастью Зубастой
Акульей;
С Дном
Закопченной Кастрюли.
Бились
О Скалы Морские;
Рвались
В Просторы Речные;
В Стадо сбивались
В Движении;
Двайте служили
С Рожденья —
В Бурных Потоках
Стихии…

…лопнула вдруг
Перемычка:
Он и Она
Разделились…

В Пене и Во́лнах,
Скрываясь,
Он и Она,
В Четком Ритме,
Водной Стихии
Движенье
Телом Своим
Повторяли.

Но, разделив
Лишь Объятья,
Вместе остались
На Троне.
Ветром метались
По Скалам,
Крыльев
Наклон изменяя,
В Скрытом,
Таинственном Лоне,
Чашу
Наполнив Терпеньем,
Воздухом
Душу лелея,
Стали
Волной Водолея.

Осень, стыдливо, по Лицам —
Взглядом, в Слезах, Безутешным;
Ветром Лукавым – по Спицам
Струй Дождевых, и Поспешным
Возгласом Редкого Звука,
Камнем упавшим, Слезою,
Отзвуком Нежного Стука
В Сердце – Осенней Грозою.

В Охру и Жгучий Багрянец
Землю окрасило Небо.
Листья, создавшие Танец,
В Вихре терзают Плацебо —
Лик Пустоты Необъятной,
С Горечью Тени во Взгляде,
Ставшей Дорогой Бесплатной
В Пыльном и Мятом Наряде…

Плащ Золотой красит в Серый,
С Грязной Дырявою Кромкой, —
Ветер, Назойливо-Смелый,
Ранит Надрывностью Тонкой.

По Манежику – до Истоков,
То ли в Строгости, то ли с Буйствами;
Зацелованный – до Пороков,
Раскидавшийся Мысле-Чувствами.

И кричу я вослед Попутчику:
«Он пришел, опять с Нежной Просинью,
Прям от Солнышка – по Лучику,
Паучком в Балкон, Теплой Осенью!..»

Жизнь рисую я – Рваной Линией.
Нежный твой Посыл был разумно чист.
И Судьба моя – в Сердце Скинией,
И Сгорела Боль, как Осенний Лист.