Аркадий Казанский - «Играю словом…»

Жизнь — встречи, расставанья,
Природа из окна…
Исчезли расстоянья,
Разлука не видна.

Мгновениями мили
За окнами звенят.
Но, не уходят мысли
Сегодня от меня.

Попутчики толкуют
О чём — то, о своём,
А я, сижу, тоскуя,
Что еду не вдвоём.

А ты не обещала,
И не пришла. Одна
Летит сорока вяло
В квадратике окна.

Не обнимай так пылко, твоя страсть
Сжигает душу. Я теряю власть
Над миром и собой, и в тишине
Иные мысли в ум приходят мне:

Закрыв глаза, я вижу не тебя:
Другая ждёт, владеет мной, любя.
Её восторг, не твой, в движеньи глаз,
Её тепло — в горячей неге ласк.

Зачем меня в обман ввергаешь ты?
Пьёшь сладкое вино моей мечты.
Я прихожу — меня уже ты ждёшь.
А, ухожу — немой вопрос: — Придёшь?

Не отвечаю я. Кто даст ответ: —
Зажгутся звёзды на небе, иль нет?

Нет, не любили… Взгляд пугливо — быстрый
Из под бровей, невидных на лице,
Тяжеловатом, некрасивом… Искры —
Глаза потупила, присела на конце
Скамейки на вокзале, и несмело,
На парочку влюблённых, перед ней,
В обнимку, нежно взявшихся, смотрела
Смущённо, робко веря тишине.

В руках букет. Нет — нет, не подарили,
Сама нарвала в роще до грозы.
На листиках сирени притаились
Две капли, как две чистые слезы.
И нерасцветших ландышей пучок
Сорвала. Сильно манит красота.
Сама нераспустившийся цветок,
Стройна, и высока, но нет, не та…

Два хвостика из реденьких волос…
На угловатом девичьем лице —
Большие губы, некрасивый нос,
Тяжёлый подбородок, а в конце —
Ни ноги стройные, ни пальцы нежных рук,
Ни обувь, ни одежда «как у всех»,
Не привлекут. А на лице испуг,
Как будто подняли её на смех.

Нет, не любила. Нет следа на ней.
Нет гордости любви, и жизни нет
В глазах, что спрятаться хотят скорей,
И не посмотрят прямо мне в ответ.

Как в огромной квартире,
Где полно стариков,
Нету места нам в мире
Во веки веков.

Новых песен не слышно,
Раздавлены мы
Повторением истин,
Престарых, как мир,

Одряхлевших, седых,
От налёта веков.
Нету слов молодых,
Вновь родившихся слов.

Мы, привыкшие с соски,
Уступать старикам,
Замечаем, вдруг, просто: —
Места нет в жизни нам.

Как по пыли пустынь
Перекати — поля,
Катим мы до седин;
Не приемлет земля

Наших песен. Поэты,
По привычкам своим,
Уступают проспекты
Больным и хромым.

Песни, в язвах гниенья,
Наполняют наш мир.
Тошнотой разложенья
Отравлены мы.

А, когда перестанет,
Тошнить нас, и рвать,
Станем мы стариками,
Привыкшими брать.

Не уступим ни камня
Из тех, что в бою,
Завоёваны нами
У земли на краю.

И прибой жизни новой,
Юной страсти вино,
Сбросим в море мы снова,
Обратно, на дно.

Новый город встал поквартально:
Лишь отвесно и горизонтально.
Только линий прямых лучи
Режут воздух на кирпичи.
И, изранюсь душой и телом,
Вдруг округлости захотелось.
Взял и в прямоугольность стропил
Купол — луковицу влепил.
И ее округлости луковой
Бедра баб завидуют глупые.
Под округлостью, в небо вдвинутой,
Спит, свернувшись, дитя невинное.
А над ней, высоко парящий,
Стоит крест животворящий.
Крест и купол скрепляет ниточно
Шарик яблочка иль яичка,
Что готов упасть, созревшее,
В чрево матери, присмиревшее.
На кресте, раскинув объятья,
Спит Христос, устав от зачатья.

О чем мне говорить с тобой
В мгновения, когда мы вместе?
Как мне раскрыть свою любовь,
Тебе поклясться с чувством чести?

Мне нужно стать решительней и злее,
Настойчивей, развязнее чуть-чуть.
Отчаяннее стать и посмелее,
А я боюсь, боюсь тебя спугнуть.

Боюсь, что ты уйдешь, растаешь,
Как дым в прозрачной вышине.
Сорокой счастья улетаешь,
Поймать тебя так нужно мне!

И говорить, расспрашивать тебя,
И требовать, чтоб отвечала ты.
Всю жизнь боялся потерять себя,
Теперь боюсь забыть твои черты.