Евгений Афанасьев - Угол зрения

Вы слыхали новость эту:
Местные пупы земли
Нашу скромную газету
«Жёлтой прессой» нарекли!
Хоть сомнительна та честь,
В этом, братцы, что-то есть!
Тем, кто трудится в газете,
Не до всяческих соцветий.
Не чураясь острых тем,
И борясь, и веруя,
Мы уже довольны тем,
Что она не серая!

Жму из баньки разогретый,
Ублажённый злым парком.
По дороге три буфета
Манят «бархатным» пивком.
Щупаю в кармане тройку —
В этот топать или тот?
Позабыл про перестройку,
А в душе — сирень цветёт.
А вокруг — манят витрины, —
Доберусь пока домой,
Отворяют магазины
Рай земной передо мной.
В винном ли — чего там нету!
И в продмаге — чудеса:
Рупь с копейками конфеты,
По три двадцать колбаса!
Лепота — куда ни двину:
В рыбном лещ лоснит бока,
Окунь жирный за полтину,
Полрублёвая треска.
Заглянул в раймаг — и обмер:
Полушубков там, пальто
И любой костюмный номер
Максимум — рублей под сто!
Подо мною пол качнулся.
Застонал я и… проснулся.
Нет в душе теперь покоя —
Вот бы в руку этот сон!
И приснится же такое —
Бред застойный тех времён.

Как нам конторой не гордиться!
Меж тех столов, как меж стволов
В ней можно заблудиться!
Тут все решаются вопросы:
Кого турнуть, кого поставить в боссы
И как наверняка
Опростофилить мужика.
Она — всему плотина и затор:
Любые перестройки и реформы
Становятся подобием проформы,
Пройдя через отстойники контор.
С годами кадры здесь не тают,
Работу двигают на ять —
В десятки крепких рук считают,
Пусть даже станет нечего считать!
Живёт она и будет жить века
Под руководством даже дурака!
А может, побоку контору? —
Дела, глядишь, пошли бы в гору…

В парламентах нынешних жарко —
Бушует мужицкая рать!
Пока существует кухарка,
Есть шанс у мужей — заседать!
Любое ей дело не внове:
От кухни, станка — до пера.
Коня на скаку остановит,
Суп сварит из топора.
О, русские женщины наши,
Мы скажем без всяких прикрас:
Отважней нет в мире и краше
И самоотверженней вас!
Пусть мир наш тревожен и зыбок,
И жизнь — полна суеты,
От ваших волшебных улыбок
Гранит пробивают цветы!

Для овец у нас с ягнятами,
Ну, не жизнь, а благодать:
Не пришлось бы экспонатами
Их в музее выставлять!

От таких подсчётов острых
Так и просится вопрос:
Может, стоит «черонопёстрых»
Поменять нам всех на коз?

Собирались, ходят толки,
Храм построить нам в посёлке.
Ждём-пождём мы, ротозеи,
Глядь, а храм уже в музее!

Развернул на днях газету
И раскрыл от счастья рот:
Ветерану горя нету? —
Вона сколько ему льгот!

О тех льготах кой уж год
Разговор у нас идёт,
Только нету в этом сдвигу:

И в Указах льготы есть,
И в Законах их не счесть,
Ветеран же видит фигу!

Как же так? — вопрос резонный.
Надо тут одно понять:
Издают у нас законы,
Чтобы их… не выполнять!

«Издавна зовусь Сокольим,
Потому собой горжусь:
Я — частица в том раздолье
С именем священным — Русь.
Вкруг меня враги бродили,
Гинули в зыбучих мхах.
Силу соколы копили
На дремучих островах.
Пронеслись года-столетья
В биографии моей,
Пережил все лихолетья,
Сохранил я журавлей.
Ныне ж дичи крик тревожен
В бывшем девственном краю:
Весь истоптан, весь исхожен —
Сам себя не узнаю!
Гибнет край мой журавлиный,
Годы тяжкие пришли:
Надо мхами чад бензинный,
Приутихли журавли.
Не ворожья злая сила,
Не дремучие года —
Знать, она меня сгубила,
Моя ягода — беда!
Где одни имели лазы
Кабаны да барсуки,
Стонут «ГАЗы» и «УАЗы»
Рвут сцепленья «каблуки».
На средствах казённых двинул
Люд сквозь дебри прямиком —
С мхом всю клюкву-журавину
Обдирает зеленком.
Загребают руки споро,
Рвут мои богатства зло:
Ценит их заготконтора —
Рубль сорок за кило.
Ради той деньги дорожку
Проложила в топи рать —
Убирать бы им картошку,
Хлеб бы в поле убирать!
Так работали б ретиво,
Как терзать взялись меня —
Всю уборку бы на диво
Закруглили в два-три дня!
Те набеги хуже мора,
Горше всех на свете зол —
От такой от жизни скоро
Стану гол я как сокол!
Всё настырней год от года
Этот яростный споло́х.
Человек! Ведь я — природа!
Пощади!»
Соколий мох.