Владимир Лизичев - Первые стихи

Из черных глаз — от мамы, по наследству,
Жизнь уходила, медленно ползла.
Палило солнце, и колонна шла
на помощь той, горевшей по соседству.

А там, в пыли кровь быстро запеклась,
Его по просьбе к камню прислонили.
Уже вертушки по горам долбили
И вся земля от этого тряслась.

Он всё пытался что-то ей сказать,
Какой-то дождь сквозь шёпот прорывался,
Но бой гремел и, как он не старался
Едва его смогла она понять.

«Скажите маме после, погодя…»
Ему хватило сил договорить
«Я не ушёл, я буду приходить
Стучаться в окна струями дождя».

Мерцает пламя восковой свечи
Седая мать заглядывает в окна
Земля дождями летними намокла
Она всё ждёт, что он придёт в ночи.

А та девчонка у неё была,
Всё рассказала про него подробно.
И много по-мужски потом пила,
А дождь стучал по крыше мелкой дробью.

Синее небо восхода, проблески красной зари.
В белом тумане подвода, пар лошадиной ноздри.
Медленно катится обод, прячась в дорожной грязи,
Чем-то встревоженный овод, кружит и кружит вблизи.

Скрипнет телега на кочке, в яму по ось попадёт.
Капля росы на листочке тонкого стебля замрёт.
В воздухе утреннем нега, запахи трав и цветов,
Солнце, карабкаясь в небо, зайчики шлёт из кустов.
Громко чирикают птицы, тем провожая рассвет,
Скоро туман разрядится, тихо сползая в кювет.
Старой разбитой дорогой лошадь неспешно бредёт
Жость, да репейник убогий вдоль по грунтовке растёт.

Благодарение богу! С горки, что возле села,
В гору, осилив дорогу, шибче лошадка пошла.
Солнце играя, искрится, выше и выше встаёт,
Шмель на былинку садится, дальний свершив перелёт.

Сонный, усталый возница носом замёрзшим клюёт,
Пыль за подводой клубится, облачком жёлтым встаёт.
Ох уж мне эти дороги, в детскую память пути,
Кто-то заметит — убоги, лучше по мне не найти.

Вот он я, стою, качаюсь,
На душе сплошной раздрай,
Я как будто просыпаюсь,
А вокруг волшебный рай.

Орхидеи и мимозы,
Вишня, дикий виноград,
Здесь не ведают про слёзы
И не сыпет с неба град.

Не бывает снежной вьюги,
Нет морозов и пурги,
Но позвольте, где подруги,
Где, в конце концов, враги?

Внешний так сказать, противник,
Силы внутренних врагов?
Ну, хотя б один насильник,
Чтобы дать промеж рогов.

Где борьба за урожаи,
Пятилетки, стройки, БАМ,
Я конкретно возражаю —
Рай такой не нужен нам!

Где кружки по изученью
Книг вождей и их речей,
В общем, тут одно мученье,
Рай не классовый, ничей.

Бабы все невинность корчат
Водки нет, и не дают,
Организм конечно хочет,
Они что, совсем не пьют?!

В райском том большом хозяйстве
Ни кроссвордов, ни газет,
Где бичуют разгильдяйство,
Разгильдяев тоже нет!

Ничего, я не расстроен,
Будет скоро новый рай,
Всё, по-своему настроим,
Встретим, только помирай!

Подобрал я активистов,
Быстро создали кружки:
Либералов, коммунистов,
Проститутки — маяки!

Охватил весь рай движеньем:
Гласность — выборам в раю!
Предложил для выдвиженья
Душу, стало быть, свою.

За крамольные те речи,
Через три воскресных дня.
Двое ангелов под вечер,
С рая выперли меня.

Я побрёл другой дорогой
Сумрак, холодно вокруг,
И ландшафт увы, убогий,
Нет друзей и нет подруг.

И опять стою, качаюсь,
Не сказать, что б очень рад,
Но с надеждой не прощаюсь,
Дальше прём дорогой в ад.

Приняв, бесы проводили,
Крики, жар, тяжёлый смрад,
Мы и это проходили,
Я хоть старый, но солдат.

Три дня жарили, вертели,
Не давали воду пить,
В кипятке сварить хотели,
Но решили утопить.

Руки, ноги мне ломали,
Заставляли кушать змей,
Чертенята баловали,
С малой функцией моей.

Ко всему уже привычный,
Пригляделся я и тут.
Всё ж объект то единичный,
Показной же институт!

Нет и здесь разнообразья,
Не налажен бесов быт,
Указал на безобразья,
Всё ж за ад душа болит.

Подсмотрел, на удивленье
Всё запущено давно:
Нет в чертях былого рвенья!
В чанах старое говно.