Степан Лукиянчук - Мне б от мира укрыться

В конце пути, в конце земного бытия
Лишь прикоснётся смерть холодными устами,
Среди могил на старом кладбище и я
Усну в безвременье под ветхими крестами.

Грешить легко, но тяжко умирать…
Жизнь хоть длинна — покажется мгновеньем!
Не повернуть земное время вспять:
Дух выйдет вон — и прах увидит тленье…

Куда ж пойдёт бессмертная душа?
Где встретит Вечность, в горних ли селеньях?
И Ангела-Хранителя рука
Приободрит, отгонит ли сомненья?

Укажет сердце верный путь домой,
Тернистою была туда дорога…
С надеждой на прощенье и покой
Войдём в чертог с повинной головой
В объятья отчи дорогого Бога!

Прости, что я не стал таким,
Каким бы ты хотела — мама!
Прости, что волос стал седым,
Мечты развеялись, как дым:
Что жизнь твоя нелёгкой стала.

Когда под сердцем ты носила
Желанного, я знаю, сына,
Украдкою от всех порой
Беседовала ты со мной,
Вела неслышный разговор
О мире, чей земной простор
Меня манил уже тогда:
И лес, и небо, и река —
Уже тогда всё стало милым.

Крутясь, ворочаясь, сжимаясь,
Нетерпеливо ждал тот миг.
О, Боже мой, как мне хотелось
Увидеть поскорей твой лик,
В твои глаза взглянуть глазами
И потонуть в их глубине,
Любви, покое, доброте,
Воскликнув долгожданно: «Ма-ма!»

Мальчишкой-сорванцом я рос,
Порой негодником отменным.
Лишь для тебя одной смиренной —
Сквозь пелену хрустальных слёз,
В тумане материнских грёз, —
Твой сын был необыкновенным.

Я чувствовал и знал, о мама!
Когда из дома уходил,
Рука твоя благословляла,
Твоей молитвой Бог хранил!

Когда меня судьба мотала
В пыли бесчисленных дорог,
Твоё сердечко трепетало,
И ты с надеждой ожидала,
Что я переступлю порог.

Твой взгляд был непременно строгим,
И в нём застыл немой укор,
И, несмотря на стыд, позор, —
Что говорить: и это было, —
Ты всё равно меня любила!..

Ведь сердце Матери не камень —
Сын должен был его беречь.
Лишь об одном жалею, мама,
Что крест тяжёлый хрупких плеч
Всю жизнь безропотно, устало
Ты в одиночку пронесла.
Я знаю, то — моя вина!
Ведь мама — быть должна счастливой,
А несчастливой —
никогда!

Прости, что я не стал таким,
каким был должен —
стал другим.
Со мною надо было строже,
за это тоже
ты прости…

Прости за горькие обиды,
Невзгоды, вольности мои;
За слёзы горькие — прости!
И за глубокие морщины,
О мама, ты меня прости!

«Жить на свете — великое счастье»?! —
У меня ль вы спросили об этом?
Я не знаю, как даже ответить,
Хоть на свете немало живу…

Как-то светлою ночью я вышел
Подышать на морозное небо,
В чёрной шали, сиречь небосводе
Тыщи звёзд окружили луну.
Сердце было покинула радость,
А в душе, словно кошки страдали,
Грусть-кручина в друзья набивалась,
Мысли в мрачном плутали плену.
Я вдохнул оживительный воздух,
Затянул непечальную песню —
Ветер северный братски ответил,
Не боясь растревожить тайгу.
Показалось мне или реально,
Что луна в вышине улыбнулась,
Звёзды яркие в небе моргнули,
Пряча в шали скупую слезу.
Вдруг я, знаете ль, ясно осмыслил,
Словно что-то кольнуло мне в сердце:
С человеком природа страдает,
Коль случилось чего на беду.
Если кто-то о вас позабудет,
Или вдруг вас внезапно покинут,
Или что-то у вас приключится,
Навевая печаль и тоску…
Всё
зависимо
от человека!
Он страдает —
и плачет природа,
Счастлив он —
и луна в тёмном небе
Отвечает улыбкой ему.

Жить на свете — великое счастье!
Если радость живёт в вашем сердце —
Ни печаль, ни тоска, ни тревоги
Не нарушат покоя души.
Будут звёзды ли вам улыбаться,
И луна подмигнёт с небосвода?
Ветер северный ль песню затянет? —
Всё зависимо
только
от вас!!!

Переливами да перекатами
Льётся стих мой, словно ручей,
То, как море, бушует накатами,
Заливается, как соловей;

То как ясное доброе солнышко,
Согревая, встаёт поутру,
То, как яркое лунное стёклышко,
В звёздном небе роняет слезу…

То вздыхает, как филин в полунощи,
То, как белка, кружит меж ветвей,
То, как ястреб, рисует окружности
Над бескрайним простором полей.