Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

В моем саду
Одни вечнозеленые растенья. Если мне хочется посмотреть на осень,
Я еду за город к моим друзьям. И там
Могу я минут пять постоять и поглядеть на дерево,
С которого облетели листья, и на листья, облетевшие с дерева.

Я видел большой осенний лист, ветер долго
Гнал его по улице, и я думал: «Трудно
Вычислить путь, предстоящий листу!»

Что чувствует сын, когда мать уходит с чужим мужчиной.
Что чувствует плотник на крыше, когда вдруг закружится голова, напомнив о возрасте.
Что чувствует скульптор, когда не приходит натурщик и не закончен портрет.
Что чувствует физик, когда находит ошибку в начале длинной серии опытов.
Что чувствует летчик, когда вдруг над горами самолет теряет высоту.
Что чувствует — если бы чувствовать мог — самолет, когда летчик ведет его вдребезги пьяный.

По слухам, в высших кругах поговаривают о том,
Что вторая мировая война с точки зрения нравственной
Ниже высокого уровня первой. Вермахт
Будто бы сожалеет о методах, применяемых частями СС
При истреблении некоторых народов. Промышленные магнаты Рура
Будто бы осуждают кровавые облавы,
Обеспечившие их заводы и шахты рабами.
А интеллигенция, говорят, возмущена
Как фактом применения рабского труда капиталистами,
Так и недостойным обращением с рабами.
И даже епископы,
Как утверждают, не согласны с таким методом ведения войны,
Короче,
Повсюду царит ощущение, что нацисты
Оказывают — увы! — медвежью услугу стране
И что войны,
Которые сами по себе, конечно, необходимы,
Из-за недопустимой
И едва ли не бесчеловечной формы ведения этой войны
На долгое время дискредитированы.

Когда американский солдат рассказал мне о том,
Как упитанные немки из буржуазных семей
Продавались за сигареты, а немки попроще — за шоколад,
И о том, как неподкупны русские женщины,
Изголодавшиеся в немецком рабстве, —
Я испытывал гордость.

Вы, молодые грядущих времен и
Новых рассветов над городами, которых
Еще нет на земле, и вы,
Кто еще не родился, внимайте —
Слушайте мой голос, голос поэта,
Который умер,
Не ведая славы,

Ушел,
Как крестьянин, не вспахавший надела, и
Как ленивый столяр, покинувший
Свой верстак.

Так я
Зря растранжирил свой век, расточил свои дни, и теперь
Приходится мне вас просить
Сказать все несказанное,
Сделать все не сделанное, а меня
Поскорее забыть, — прошу вас, — чтобы мой
Дурной пример не совратил и вас.

Ах, почему я сидел
За столом с бесплодными, поедая обед,
Который они не варили?

Ах, почему растворил я
Мои лучшие слова
В их пустой болтовне? А там, за окном, проходили,
Умирая от жажды,
Алчущие поученья.

Ах, почему
Не взлетают песни мои над теми поселками, где
Добывают еду городам, где строят суда, почему
Не взлетают песни мои
Над паровозами, уносящими поезда — как дым,
Остающийся в небе?

Потому что моя речь
Для полезных и созидающих —
Словно пепел во рту или шамканье пьяных.

Ни единого слова
Я не знаю для вас, поколений грядущих времен,
Ни на что не могу указать вам
Неверным перстом, ибо как
Мог бы вам тот указать на дорогу, который
Сам по ней не прошел!

И вот остается мне, свою жизнь
Расточившему, лишь заклинать вас:
Не обращайте вниманья ни на один
Призыв, исходящий из нашего гнилого рта,
Не принимайте
Ни одного совета от тех,
Кто не выполнил долга, —
Сами решайте,
В чем благо для вас и чт овам поможет
Обработать землю, которая при нас поросла бурьяном,
А города, где при нас поселилась чума,
Сделать пригодными для обитанья.