Владимир Высоцкий - Я никогда не верил в миражи

Мы кое в чем поднаторели,
Мы тарелки бьем весь год,
Мы на них собаку съели,
Если повар нам не врет.
А медикаментов груды —
В унитаз, кто не дурак,
Вот это жизнь! И вдруг Бермуды,
Вот те раз, нельзя же так.

Мы не сделали скандала,
Нам вождя недоставало,
Настоящих буйных мало,
Вот и нету вожаков.
Но на происки и бредни
Сети есть у нас и бредни,
Не испортят нам обедни
Злые происки врагов.

Это их худые черти
Мутят воду во пруду,
Это все придумал Черчилль
В восемнадцатом году.
Мы про взрывы, про пожары
Сочиняли ноту ТАСС,
Но примчались санитары
И зафиксировали нас.

Тех, кто был особо боек,
Прикрутили к спинкам коек,
Бился в пене параноик,
Как ведьмак на шабаше.
Развяжите полотенце,
Иноверы, изуверцы,
Нам бермуторно на сердце
И бермутно на душе.

Сорок душ посменно воют,
Раскалились добела,
Во как сильно беспокоят
Треугольные дела.
Все почти с ума свихнулись,
Даже кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис
Телевизор запретил.

Вон он, змей, в окне маячит,
За спиною штепсель прячет,
Подал знак кому-то, значит,
Фельдшер вырвет провода.
И что ж, нам осталось уколоться
И упасть на дно колодца,
И там пропасть на дне колодца,
Как в Бермудах, навсегда.

Ну а завтра, спросят дети,
Навещая нас с утра:
«Папы, что сказали эти
Кандидаты в доктора?»
Мы откроем нашим чадам
Правду, им не все равно,
Мы скажем: «Удивительное рядом,
Но оно запрещено».

Вон дантист-надомник Рудик,
У него приемник «Грюндик»,
Он его ночами крутит,
Ловит, контра, ФРГ.
Он там был купцом по шмуткам
И подвинулся рассудком,
К нам попал в волненьи жутком
И с номерочком на ноге.

Он прибежал взволнован крайне
И сообщеньем нас потряс,
Будто наш научный лайнер
В треугольнике погряз.
Сгинул, топливо истратив,
Прям распался на куски,
И двух безумных наших братьев
Подобрали рыбаки.

Те, кто выжил в катаклизме,
Пребывают в пессимизме,
Их вчера в стеклянной призме
К нам в больницу привезли.
И один из них, механик,
Рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник —
Незакрытый пуп Земли.

«Что там было? Как ты спасся?» —
Каждый лез и приставал,
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился, как еж,
Он над нами издевался,
Ну, сумасшедший, что возьмешь.

Взвился бывший алкоголик,
Матершинник и крамольник:
«Надо выпить треугольник,
На троих его даешь!»
Разошелся, так и сыпет:
«Треугольник будет выпит,
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрена вошь».

Больно бьют по нашим душам
Голоса за тыщи миль,
Мы зря Америку не глушим,
Ой, зря не давим Израиль.
Всей своей враждебной сутью
Подрывают и вредят,
Кормят, поят нас бермутью
Про таинственный квадрат.

Лектора из передачи,
Те, кто так или иначе,
Говорят про неудачи
И нервируют народ.
Нас берите, обреченных,
Треугольник вас, ученых,
Превратит в умалишенных,
Ну а нас – наоборот.

Пусть безумная идея,
Не рубайте сгоряча,
Вызывайте нас скорее
Через гада главврача.
С уваженьем, дата, подпись.
Отвечайте нам, а то
Если вы не отзоветесь,
Мы напишем в «Спортлото».

1977

Под собою ног не чую —
И качается земля…
Третий месяц я бичую,
Так как списан подчистую
С китобоя-корабля.

Ну а так как я бичую,
Беспартийный, нееврей, —
Я на лестницах ночую,
Где тепло от батарей.

Это жизнь! Живи и грейся —
Хрен вам пуля и петля!
Пью, бывает, хоть залейся:
Кореша приходят с рейса —
И гуляют «от рубля»!

Рупь не деньги, рупь – бумажка,
Экономить – тяжкий грех.
Ах, душа моя тельняшка —
Сорок полос, семь прорех!

Но послал Господь удачу —
Заработал свечку он!
Увидав, как горько плачу,
Он сказал: «Валяй на Вачу!
Торопись, пока сезон!»

Что такое эта Вача —
Разузнал я у бича:
Он на Вачу ехал плача —
Возвращался хохоча.

Вача – это речка с мелью
Во глубине сибирских руд,
Вача – это дом с постелью,
Там стараются артелью,
Много золота берут!

Как вербованный, ишачу —
Не ханыжу, не «торчу»…
Взял билет – лечу на Вачу,
Прилечу – похохочу!