Йост Вондел - Трагедии

Считай, что третья часть примкнула к нам бойцов... — Откровение, XII, 4.

Ты лучшей воссиял среди Господних роз... — Изложение цитаты из Книги пророка Иезекииля, второго из важнейших ветхозаветных источников легенды о Люцифере.

Что в сердце ты речешь... — У пророка Исайи (XIV, 13): "А говорил в сердце своем"; основополагающая цитата снова и снова варьируется Вонделом, но каждый раз в новом аспекте.

Твоя, Архангел, рать погибнет от гордыни! — Здесь впервые в тексте драмы Люцифер назван Архангелом.

... чем угрожал коварный лунный серп... — По Вонделу, Люцифер выстраивает свои войска в форме полумесяца. Основным политическим противником Священной Римской Империи (императору которой Вондел посвятил драму) была Османская Империя, и здесь прочитывается еще один возможный прототип Люцифера как собирательного образа — Ислам, как-никак отколовшийся в свое время именно от христианства; не исключено, что именно этим и объясняется "коранический" мотив отпадения Люцифера.

Был треугольником наш грозный сонм построен... — Строй войск Михаила — треугольный, намек на христианскую Троицу, в противоположность диавольскому (и исламскому) полумесяцу: Ислам настойчиво повторяет, что пророк Магомет получил от Бога подтверждение лживости христианского догмата Троицы.

Безбожный Орион — Орион, Гидра, Медведицы — Вондел дает демонам имена созвездий.

Собою семь зверей явил одновременно... — Превращение Люцифера символизирует в семи зверях — семь смертных грехов.

Кто Божья облика не зрит во человеке. — По мнению ряда специалистов, сюжет и действие собственно "Люцифера" здесь заканчиваются, здесь же исчерпывается разработка материала, почерпнутого Вонделом из вступительного монолога Сатаны в "Адаме изгнанном" Гроция. Не следует забывать, однако, что, отсылая еще в самом начале действия Аполлиона составить доклад об Эдеме, Люцифер проявил интерес именно к человеку — к объекту его последующих происков. Таким образом, вместе с падением Ангелов тема для Вондела еще далеко не была исчерпана. Однако шестидесятисемилетний поэт, видимо, не был уверен, что ему хватит сил написать еще одну трагедию, поэтому весь дальнейший текст в "Люцифере" представляет собою конспект будущей драмы "Адам в изгнании", где те же самые события развернутся в широкое сценическое полотно.

Ты, кто не укротил, но лишь осилил нас! — Ср. в I песни "Потеряного рая" Мильтона слова Сатаны:

Ср. также со вступительным монологом Люцифера в "Адаме в изгнании" (наст. изд., с. 122) и со вступительным монологом Сатаны в "Адаме изгнанном" Гроция (наст, изд., с. 339).

Так молвит Люцифер, и Велиала шлет... — Люцифер в написанной спустя десять лет второй части трилогии пошлет совращать человеческую чету не Велиала, а Асмодея, "демона противобрачия", лишь тот уже, в свою очередь, пошлет своего оруженосца Велиала; одобрение по поводу удачного совращения от Люцифера тоже целиком достанется Асмодею. Между тем в рассказе Гавриила нет противоречия с дальнейшим текстом: в конечном счете, Гавриил лишь не сообщает Ангелам о посредничестве Асмодея, в остальном его рассказ точно следует будущему тексту "Адама в изгнании".

Им предстает Господь... — по Библии, в этот момент Адаму и Еве действительно является сам Бог; по Гроцию — над сценой звучит "Глас Божий". См. выше, примеч. к имени "Уриил".

Озия... Авария... Македа (и далее до ст. 1265). Все три имени встречаются в Библии, но не как имена Ангелов. Почему Вондел назвал именно эти три имени — по сей день остается причиной споров в нидерландистике. Ключ к пониманию, возможно, содержится все в той же неканонической "Книге Товита", где Рафаил говорит о себе: "Я — Азария, сын Анания Великого". Если Азария — просто второе имя Рафаила, то, возможно, Озия и Македа — просто вторые имена прочих главных Архангелов (Гавриила и Уриила).

Prima malorum causa. — Первопричина всех бедствий (лат.)

...оное представление... не от ставниц... — Попытка в переводе передать игру слов, разбираемую Вонделом по-нидерландски; он сопоставляет слова toneel и tonneel.