Инна Кабыш - Мама мыла раму

— Почему? — тихо спросила Ира.

Ася засмеялась:

— Не поверите, за всю мою жизнь у меня не было ни одного метра собственной земли, так что просто было негде…

— Вот видите! — обрадовался Коля.

А Ася вдруг спросила:

— Как там ваш абрикос?

И Ира, быстро взглянув на мужа, проворчала, что что ему сделается…

И Ася вздохнула и, улыбнувшись, подняла стакан:

— За наше дерево!

И они с Колей выпили, а Ира засобиралась, что нам пора, а вы тут располагайтесь — и подмигнула Сереже, что это ведь и твой дом, хоть здесь сейчас и не Россия.

А Коля предложил, что не выпить ли нам за воссоединение Украины с Россией.

А Ася заметила, что, конечно, можно, хотя это, наверное (она посмотрела на Серёжу), их дело, а может быть (она кивнула на Ирин живот), даже их…

И все выпили. А когда хозяева ушли, Сережа сказал, что смешной этот Коля, а Ася заметила, что не такой уж он и смешной.

Ася обвела глазами кухню и сказала: «Как здесь все переменилось…» Она встала и прошлась по дому.

«Из одной комнаты сделали две… — донесся ее голос, — прорубили лестницу на второй этаж…»

Она вернулась к сыну.

— Наверное, не осталось ни одного гвоздя, который помнил бы… — она осеклась, но потом добавила, — нас, — и, закурив, подытожила: — Зря я это затеяла.

— А разве ты не унесла тот дом в своем сердце? — иронично спросил Сережа.

Ася посмотрела на сына.

— Тогда я еще не умела: этому ведь научил меня ты.

Она вышла на крыльцо и закурила.

— Разве что звук…

— Звук? — переспросил Сережа.

— Ну да, — оглянулась Ася. — Звук то и дело падающих на крышу абрикосов. — Она улыбнулась. — Я как-то зашла у нас в Москве на рынок, а там азербайджанец продает абрикосы. Я подошла и вижу ценник: «Эприкоз. 100 руб.»

— И ты купила? — спросил Сережа.

Ася покачала головой.

— Это был совсем другой звук…

Рядом открылась дверь, из нее вышли парень и девушка. Не обращая внимания на Асю и Сережу, они закрыли свою дверь и пошли через двор к калитке.

— Колин дом вырос вширь и вверх, — усмехнулась Ася и, помолчав, добавила, что у Коли тоже идея: если нет России, то не нужно и дерева…

А Сережа ответил:

— Это учительница виновата, что он до сих пор любит Чехова.

— А Ира Пушкина, — заметила Ася.

— Какого Пушкина? — переспросил Сережа.

— Александра Сергеевича… — ответила Ася и потушила окурок. — Пойду проведаю свой абрикос.

Но Сережа перегородил ей дорогу:

— Такая темень!

Ася порывисто обняла сына.

— Правильно! А то вдруг я… ничего не увижу…

— Конечно, — обрадовался Сережа. — Сама же говорила, что у тебя куриная слепота.

Они вошли в дом.

Сережа включил свой ноутбук и стал смотреть боевик, а Ася устроилась в кресле с хозяйской книгой, но не читала, а просто держала ее на коленях.

Сережа увлекся фильмом, а когда через какое-то время повернулся к матери, то увидел, что она спит. Он на цыпочках подошел к кровати, стянул плед и, взяв книгу из рук матери, укрыл ее. Сережа посмотрел на обложку — «А. Грин», положил книгу на журнальный столик и вернулся к компьютеру.

Он досмотрел фильм и стал играть, так что, когда услышал стук над головой, не сразу обратил на него внимание. Но по крыше стучало все громче и, как сказала бы мать, подумал Сережа, то и дело. Он резко вскочил и подбежал к окну: на улице стояла черная южная ночь. Сережа открыл дверь и вышел на крыльцо.

Что-то падало на крышу, а потом скатывалось на асфальт двора. Сережа, пригнувшись, сошел с крыльца и почувствовал, как забарабанило по спине. Он протянул руку, и на нее упало несколько крупных, с орех, градин.

Сережа усмехнулся и вошел в дом.

Он был удивлен, что град не разбудил мать, потому что спала она очень чутко, но Ася продолжала спокойно спать в кресле.

Экран монитора светился, и Сереже было хорошо видно ее лицо: она улыбалась во сне. Сережа постоял, глядя на мать и не узнавая ее. Потом сел за компьютер, но играть не мог, а все слушал, как стучал по крыше град. Сережа задремал, а когда проснулся, было тихо, а за окном светало. Он вскочил, засунул руки в карманы джинсов и, вытащив смятые купюры, пересчитал. Потом выбежал за дверь, пересек двор и вышел за калитку…

…Ася проснулась от счастья.

Она огляделась по сторонам, узнавая и не узнавая комнату. Увидела спящего, «как молодой лев», сына, сдернула плед и подошла к окну: дорожка от крыльца до калитки было усыпана абрикосами.

С колотящимся в горле сердцем Ася выбежала на крыльцо, споткнувшись о стоявшие там пустые ведра, и подняла с дорожки несколько абрикосов.