Геннадий Пискарев - Очищение болью (сборник)

Что значит побывать в их руках, мы уже знали. Прежде, чем убить человека, эти звери долго и изощренно мучают «жертву»: снимают скальп, отрезают уши, губы, нос, выкалывают глаза…

«Груз-200» – страшный груз. Под этим кодом везут убитых, искореженных осколками мин и снарядов, иссеченных пулями бойцов. Под этим кодом две недели назад везли на родину, к только что родившей двойню молодой жене, останки танкиста лейтенанта Валерия Оловаренко. Он на своей грозной машине шел на выручку к пограничникам одной из застав, на которую напали боевики и душманы. Люки задраили намертво, дабы с гор ненароком не упала в них «гремучая игрушка». Но беда ударила снизу. Хитро, на растяжках, поставленный фугас взорвался под танком. Он не разорвал днище машины, а прогнул его, металлическим пузырем войдя внутрь. Оловаренко был размазан.

Об этом случае нам, отправляющимся на заставу, о которой рассказывалось выше, напомнил капитан Поляков, предоставляя для «путешествия» БМП.

– Люки плотно не закрывайте, – напутствовал он, – в случае чего через них взрывной волной наружу вышибет. И Оловаренко бы вылетел, если бы не задраился.

– Н-да, век живи – век учись. К счастью, относительно нас на сей раз практикой наука не проверялась. Что, между прочим, немало удивило хозяев заставы, куда мы прибыли:

– Неужто не обстреляли духи? Чудеса. Уж не заболели ли вражьи дети?

Нет не заболели, только за время нашего недолгого пребывания на таджикско-афганской границе, не считая нападения на заставу, о которой сказано выше, произошло около десяти стычек с врагом, с противоположного берега Пянджа боевики расстреляли пограничный дозор одной из застав. И летели, летели «борта» с печальным «грузом-200» в многострадальную Россию из солнечного Таджикистана, некогда братской нашей республики, а теперь суверенного государства.

На таджикско-афганской границе – фронтовая обстановка. Выстрелы из боевого оружия гремят днем и ночью. О «боях местного значения» в штабы непрерывно идут донесения.

Сопровождая колонну машин до одной из застав, нарвался на вражескую заставу старший лейтенант Умар Куватов. Ведомая им боевая машина пехоты была подбита из ручного противотанкового гранатомета. Куватову оторвало ступню левой ноги. Колонне грозила гибель, но истекающий кровью старший лейтенант сумел дать прицельную очередь из пулемета по боевикам и уничтожить их. Теряющего сознание офицера вытащил из горящей машины механик-водитель Сергей Степанов. Они сумели отползти всего на несколько метров, как БМП взорвалась.

Группа из 250 боевиков предприняла попытку перейти Пяндж, ворваться на территорию Таджикистана, пройтись кровавым рейдом по кишлакам. Но подоспевшие боевые машины пехоты с десантом сорвали операцию. В схватке был тяжело ранен полевой афганский командир Казис Арвал, два его телохранителя убиты. Однако часть вражеского отряда все же прошла на наш берег, укрылась в горах. Ее обнаружили часовые боевого дозора сержанта Николая Филиппова. В завязавшемся бою сержант погиб.

До последнего патрона отстреливался рядовой Шинкулов, преграждая путь 23-м боевикам к кишлаку Парвор. Ночью, отходя к своим, солдат сорвался в пропасть. Чудом остался жив.

Попал под обстрел с другого берега наряд сержанта Викулова. Бросившись наземь под ближайший камень, сержант ударился головой, потерял сознание. Но это и спасло его. Придя в себя уже ночью, он обнаружил, что камень, за которым лежал без чувств, изрешечен пулями. Малейшее непроизвольное движение бойца могло стоить ему жизни.

Доля солдата нелегка и мирное время, а уж если война… Предельное нервное напряжение, громадные физические перегрузки и плюс «афганская» жара – до сорока пяти. Не по Фаренгейту! Да еще в условиях высокогорья, когда воздух разрежен, кислорода не хватает.

– Второй раз служу здесь, – признался в разговоре старший лейтенант Александр Кокарев, – сердчишко начинает пошаливать. Я смотрю на него, молодого, мускулистого, и не могу представить такое. Хотя… умер же от инфаркта начальник одной из застав майор Дмитрий Иструк.

Когда влезаешь в раскаленную солнцем броневую машину и смотришь вместе с десантниками в тримплекс на «пляшущие» в синем мареве горы, в голове одна только мысль: поскорее добраться до очередной заставы и припасть к бачку с водой. Вода, как правило, теплая, и ее живительную влагу чувствуешь лишь, пока пьешь. Кончаешь – и во рту опять сухо, горло дерет, словно в него забили деревяшку. Вода речная, из Пянджа, осенью, говорят, она бывает светлой и чистой, а сейчас – мутная, со смытыми с гор примесями. Даже с крупицами золота. Солдаты шутят: «За годы службы мы станем самыми богатыми людьми, у нас почки золотом покроются».