ААА. Ю. Эйхенвальд - Когнитивный диссонанс

лял листы из нее частью для подкладки, частью для просушки страниц.
Эти листы остались в рукописи, и их по небрежности тоже напечатали как принадлежащие к повести кота Мурра». —

А, ежели и этого вам недостаточно, есть ещё таблица замеченных опечаток, которая рекомендует читать: Не «слава», а «слеза»; не «крысы», а «крыши»; Не «чувствую», а «чествую»; не «погубленный», а «возлюбленный»; Не «проспект», а «прозектор». И, хотя автор уверяет: «В настоящем издании опечатки исправлены», меня не покидают опасения, что они нарочно исправлены не все, и, где-то, вместо «бессмысленного» надо прочесть – «глубокомысленного» .
Это подтверждает и сам Гофман: «Правда, здесь приводятся лишь самые существенные ошибки, что до бо —

лее мелких, то мы надеемся на милость благосклонного читателя».
«Дурдом», какой-то, не правда ли, господа «благосклонные читатели».

И вообще, кто он, Гофман этот?
Его биография сильно напоминает его сказки.
Гофман, Эрнст Теодор Амадей (Вильгельм) – он кто, писатель, музыкант, или он, этот… «асессор камергерихта»?
Воистину, «чудовищная мешанина». И, если то, что про него написано…
Как там, у Высоцкого: «И, если правда оно, ну, хотя бы, на треть…» – мы имеем дело с великим сказочником, великим музыкантом и, скажем прямо, с человеком ненормальным, что, впрочем, и так понятно: чай, нормальный-то человек, сказку про Щелкунчика не напишет.
А теперь, скажите-ка мне, «господа благосклонные читатели» , имел ли право, Гофман этот, писать такое!

Имел ли он, право (хотя бы, моральное право) помещать в своих сказках нормальных людей
в ненормальные обстоятельства.

И, пока вы думаете, поинтересуюсь: «А тот, наш, другой Гофман, который Алик, он-то почему, считает себя вправе хватать человека и тащить его в дурдом.
Он, что… считает,
что это нормально»!?
Почему, собственно?
Потому, что мама попросила, а инопланетяне не возражали, или потому, что Алик Гофман, как раз, заведовал дурдомом, и… Серёге, в тот раз, просто повезло, что Алик не заведовал живодёрней.

Ведь, это же неправильно, Господи!
Не Ты ли учил: «Коей мерой мерите – тою же, вам и отмерят…» А посему, Господи, позволь воздать Гофману Гофманово: рассказать сказочку, а в ней…

мы аккуратно поместим Гофмана в
ненормальные обстоятельства.

О, нет, Господи, Эрнста Теодора
Амадея мы трогать не будем:
«Мир его праху и Слава его Искусству»,

а, вот Алика Гофмана…

Итак, по Божьему попущению, по моему хотению – вот вам,
читайте, возможно понравится…

А, впрочем, скорее всего, нет.

Ибо, как говорил,
незабвенный Кот Мурр:

«Как редко, однако,
встречается истинное сродство душ
в наш убогий,
косный,
себялюбивый век»!

«…Он бежал по мосту, по холсту, по огромной реке, через дым психбольниц отражением чёрного солнца, и застыл его ужас и крик на последнем витке, по всему, что утрачено и никогда не вернётся…»
Мария Махова

Предисловие
И кто придумал эти компьютеры!

Вся энергия перетекает в голову, а то и, вовсе, в глаза.

К концу рабочего дня, чувствуешь себя «Шалтай – Болтаем»: ног, просто нет. Выползаешь из компьютерных объятий и, полностью высосанный, плетёшься, как Буратино, на деревянных ножках – лучинках, а глаза, красные, наполовину невидящие…
А мне ещё, на две дачи заехать надобно, на Канатчикову к Серёге, а потом на свою дачу – к жене и детям.

Вот так, по дороге с дачи на дачу, я и встретился с тетрадкой.
Тетрадка лежала на скамейке, скамейка стояла на территории психиатрической больницы имени Кащенко.
Серёга лежал в этой самой больнице, а я его навещал.
Не знаю, каково там было Серёге, он держался молодцом, рассказывал анекдоты, спел мне местную песню:
«…О, мальчик, Боба, ну где же, твоя шляпа?! О, мальчик Боба, ну что же, скажет папа…»!
Я счёл за благо поверить, что ему здесь хорошо.
А вот мне, здесь было погано. Не скажу почему, всё, вроде, пристойно, но… этот… привкус дури, запах дури, помноженный на запах «казённого дома»…

«Пси поле» – объяснили мне «знающие люди» – спасибо, ребята, теперь-то, мне всё, всё стало понятно.
Впрочем, большое спасибо коллективу «душевной больницы», за то, что не услышал я здесь «неслышного и не прекращающегося вопля», который так донимал меня в «Пансионате для психохроников» в Филимонках (За что спасибо? Да, говорят, процентов сорок «пси излучения» вырабатывают сами сотрудники больницы. Я упомянул про ещё одну психбольницу, но… не подумайте, пожалуйста, что это у нас семейная… черта; профессия у меня такая, где мне только не пришлось побывать по долгу геодезической службы).
Итак, все силы из меня были высосаны на работе, да ещё это «Кащенковское поле псёвое» – энергетически ушёл я далеко в минус, лёгкий ветерок реально сдувал меня с дорожки.
Я еле добрался до скамейки, тяжело на неё плюхнулся и понял, что счастье