ААА. Ю. Эйхенвальд - Когнитивный диссонанс

Пролог
«Однажды мне приснился кошмар.
Мне позвонила моя матушка и стала зазывать меня в гости: «Серёженька, сыночка, ты так давно к нам не заходил, а мне так хочется подкормить тебя чем-нибудь вкусненьким… так ты зайдёшь в гости, мне надо знать заранее, я тогда, приготовлю супчик и курочку!?»
Ужас этого монолога состоял в том, что он произносился голосом Валерия, моего отчима, с матушкиными интонациями.
Я понял, что за мной охотятся инопланетяне.
Из-за какой-то технической накладки, они перепутали голоса моей матуш —

ки и отчима, вложив в его уста столь характерный и выверенный для неё набор слов.
Стараясь не подавать вида, что я обо всём догадался, я клятвенно заверил абонента, что появлюсь в ближайшую субботу и положил трубку.
Проснувшись, я ещё долгое время находился под впечатлением этого сна.
А потом, позвонила моя матушка и, буквально, слово в слово, повторила свой монолог.
Сказав, что непременно буду в субботу, я собрал вещи и уехал к моей первой жене, на другую квартиру.

Послесловие рассказчика
Как выяснилось позже, в тот день моя мама договорилась с психиатром Аликом Гофманом… положить меня на обследование в психиатрическую боль —

ницу имени Ганнушкина, известную своим жёстким полутюремным режимом…
Алик Гофман тогда работал в этой больнице заведующим отделением…»
(Из рассказа С. Кузнецова «Провал операции»)

Прелюбопытный, скажу я вам, рассказ, тут вам и любящая матушка, которая куриным супчиком нежно заманивает «сыночка – кровиночку» в психушку с «полутюремным режимом» (не так ли рыбаки, приманивают уклейку аппетитным червячком);
и тупые инопланетяне, которые не в силах различать голоса (и чему их там учили, в центре «ихней» подготовки, видать, «перестройка» и по ним прошлась); а, так сказать, на закуску:
Алик Гофман, ибн Ганнушкин, грозный и беспощадный, который, попадись ему только,
будет неотвратимо и безжалостно…

Вы, ведь, знакомы с моим племянником Сергеем?
Ах, нет! Ну, тогда вам, наверное, не понятно, чего это «матушка» так осерчала на «сыночку».
Объясняю: было за что… Впрочем, скажу за себя: моя «чаша терпения» переполнилась, когда «Серёга» выбрал себе в жёны мать своего школьного товарища (так ничего себе баба, не старая ещё…)
И… уфф, дайте передохнуть… (тут бы впору и закурить, да не терплю я этой дряни, даром, что и моя жена, и мой брат были заядлыми куряками…)
Так вот, мало того, что стал Серёга с этой самой бабой жить, они, кажется, даже расписались, и Серёга даже поменял свою фамилию (взял фамилию жены).
Эта женщина упоминается в рассказе «Провал операции» под именем «Первой жены», в жизни она рекомендовала себя

величать Алисой, приходила под руку с Серёгой к нему домой, разговаривала с его мамой и его бабушкой.
К себе я их не пустил: у меня росли дети; я примерил ситуацию на себя и понял, мне такого не надо.
Серёгу я понимал… в общем…
А, чего тут непонятного, такое, знаете ли, простое, удобное и безопасное решение насущных проблем созревшего мальчика…
Простое для Серёги. Как к этому решению отнесутся родственники,
Серёге было плевать и…
И хватит об этом…
Родственники, в их числе и я, считали, что голову Серёге «надоть бы слегка подправить».
Но мы-то, ладно, мы свои…
А, не свой человек:
«мово Серёгу не тронь!»
«Ишь, тыы!!!
Да, ещё и фамилия Гофман»…

«Виноваты мы пред тобой Господи, но насмехаться-то над сирыми зачем?
Почему Гофман, Господи»!?
Это, не тот ли, который написал «Житейские воззрения Кота Мурра», тот Гофман, который, в предисловии характеризует своё же произведение следующими словами:
«Ни одна книга не нуждается в предисловии более, нежели эта, ибо, не разъясни мы, вследствие каких причудливых обстоятельств удалось ей увидеть свет, она могла бы показаться читателю чудовищной мешаниной.
А потому издатель покорнейше просит благосклонного читателя сим предисловием отнюдь не пренебрегать». —
И несколько далее:
«… когда кот Мурр излагал на бумаге свои житейские взгляды, он, нисколько не обинуясь, рвал на части уже напечатанную книгу из библиотеки своего хозяина и в простоте душевной употреб —