Лариса Баграмова - Стихи и переводы

В чём же смысл «Эпохи Плагиата»? Если осуществляющего творческий процесс средневекового человека, верующего в бессмертие собственной души, т.е. в своё абсолютное существование, которое после смерти продолжится вечно, интересовала только Истина как таковая, а не обладание ею, то позиция нововременного человека принципиально иная. Объективно будучи атеистом и не веруя более в бессмертие своей души, через творчество он онтически пытается обрести новые жизненные горизонты, например, учёную степень доктора наук, а онтологически — удостоверить собственное бытие в этом мире. Наконец, существует и третья категория плагиаторов, которые вынуждены заниматься этим, так сказать, по долгу службы, чтобы выполнить спускаемые им сверху квалификационные требования к профессии преподавателя, учёного, философа.

Естественно продолжающий раздел «О познании» раздел «О вере», по мнению рецензента, является одним из самых блистательных в книге. Религиозное кредо автора можно определить здесь как богоискательство. Не удивительно, что данный раздел начинается стихотворением «Просьба к Создателю», первые строки которого звучат агностически: «Если Ты существуешь на свете…». Через отрицание формальной религиозности («Ведьма»), осознание одиночества Бога («Одиночество Бога»), преодоление сомнений, порождаемых своеобразием христианства («Вопрос к Иисусу», «Апология Бога»), литературная героиня сборника постепенно начинает склоняться к принятию ислама, что выводит раздел на его центральное стихотворение — «Открытое письмо к Богочеловеку». Это значительное по объёму произведение буквально дышит сверхъестественной энергетикой, описывая сложный путь богоискательства, который пришлось пройти для того, чтобы, наконец, определиться в своём отношении к Богу. Ад безверия («И, как в прижизненном аду, В безверье заживо сгорала»), православие, ислам — вот основные вехи её поисков истинной веры в Единого Создателя.

Далее в этом, по сути, религиозно-философском манифесте следует знакомство с такими направлениями религиозной мысли, как индуизм и синтоизм, джайнизм и манихейство, культы древних славян, суфризм и др. («Бахай, ацтек, буддист-старик…»). Естественным следствием подобных исканий явился, на первый взгляд, экуменизм автора («Господь давал один ответ: Пред Богом в Боге все едины»). Однако главный итог богоискательства Ларисы Баграмовой, скорее, близок к трансгуманистическому всеединству науки и религий, поскольку через отчаянное «Скажи с небесной высоты, Тебе я без смущенья внемлю. Творец всего, Я — это Ты? Мы целое, Мы нераздельны?», личный путь приводит её к естественному окончательному синтезу всех направлений познания мира: философскому, религиозному и научному: «И в каждом — сила божьих истин, <���…> И в каждом — благодать наук, И в каждом — чудо философий».

Раздел «О вере» весьма органично сменяется разделом «О любви», наиболее романтичным и чувственным. При этом автор не только предаётся романтическим воспоминаниям («Помнишь», «Питерские ночи»), написанным по факту в разное время жизни и обращённым как к реальным, так и к вымышленным персонажам, но и пытается найти ответы на сложные философские и психологические вопросы («Что есть любовь?», «Что хочет женщина?»). Ожидаемо всплывает сложная тема отношений между мужчиной и женщиной («Ты всё и ничто в моей жизни», «Мы», «Верь мне», «Почти»), причём тема любви здесь переплетается с темой доверия. И, наконец, тема любви в сборнике переплетается с темой страдания и трагического идеала (например, «Жажда смерти» проявляет желание литературной героини хотя бы умереть в один день), что выводит нас в область классических любовных сюжетов, первым из которых можно считать грехопадение прародителей человечества.

Примечательно, что именно здесь, в теме любви, появляются стихи, написанные Ларисой Баграмовой в соавторстве с её отцом, Владимиром Баграмовым («С неизбывною тоской в жизни венчана», «Алые паруса»). Возможно, Фрейд был в чём-то прав, когда сформулировал представление о «комплексе Электры», в силу которого всякая женщина, сублимируя, подсознательно ищет среди своих ровесников того, кто каким-то образом смог бы заменить ей отца. Особенно если по разным причинам она утратила возможность полноценного общения со своим родителем, либо смерть навсегда разлучила её с ним: «Мы с тобою полжизни уже как чужие. Мой отец. Моя гордость. Мои лжемечты».

Именно тема отца позволяет поэтессе плавно перейти от раздела «О любви» к разделу «Обо мне», который открывается посвящением «Владимиру Игоревичу Баграмову, моему отцу». Именно отсюда мы можем узнать о самых близких поэту людях — маме, дочери Елизавете, сыновьях Фёдоре и Глебе. Ознакомившись с данным разделом, внимательный читатель будет озадачен тем, что в талантливо нарисованной поэтической галерее семьи поэтессы отсутствует ключевая фигура — мужа.