Сергей Краснобород - Этюды. Эскизы. Рефлексии

Чтобы усталых стен не отвpащать стенанья

по неизбывным снам, в которых плоть — полет…

Слова давно звучат, как просто заклинанье.

И только вечный ритм, пульсируя, поет.

Ночных причуд постылая отрава…

Вневременных терзаний странный бред.

И слов не жаль, если найти управу

на бесприютность в лунном серебре.

Печально и непризнанно гонима,

стучится кровь в структуралистский ад.

И если кажется, что жизнь проходит мимо,

то смело обернись лицом назад.

Быть может, тщетность дней останется преградой

неприхотливой ласке гильотин.

Причудливой тоской вползает в душу радость

покоя осознанья: ты — один.

День распадается на века.

Ночь распадается на мгновенья.

Дух прихватывает слегка

от событийного ускоренья.

От напряжения нервов и струн,

от перепадов инерций и всхлипов.

Мир распадается на игру

телеколлажей и видеоклипов.

Жизнь распадается на суму.

Вечная похоть покоя и воли:

вечно не так, не тогда, не к тому,

не для того, и не с этим — до боли.

И стихотворный бред ласкает ум,

воздушно взмыленный заботами о хлебе

насущном в этом пасмурном году,

как в затхлом дорогом фамильном склепе.

И двум смертям подряд не ночевать

в одном притоне — судеб, мыслей, страсти.

Мозг сам себя устанет линчевать

за мысли черно-белые в контрасте.

И чистый цвет, взыскуя чистый слог,

подарит направление удара.

Чтоб стихотворный бред все-таки мог

наполниться ответственностью дара.

Мне Хлебников бразды вручил

от кобылиц веков.

История азарт пучин

поведала легко.

События диктуют строй

стихов, полков, гробов.

У Хлебникова стихострой

таков, что будь здоров!

Вторичен текст. Первичен мир.

Порви струну, скрипач.

Чтоб сотворить людей детьми,

Господь, заплачь.

Платить за буйство и азарт

веков-пучин старо.

Кто здесь поэт? А кто здесь царь?

И кто народ?

Они приемлют ход словес —

или похвал Творцам.

Стихов стоит дремучий лес

и смыслам нет конца.

Уймись, ползучий таракан,

прими нектар отрав…

Здесь обрывается строка…

Кто ж прав?!..

Смотритель рыжих тараканов,

я вечерами пью чифирь

на кухне, где вода из крана

тревожит капаньем эфир.

Я пробую читать «Творенья»,

но вижу лишь себя в строках.

На стол, весь липкий от варенья,

боится лечь рука.

Боится мозг разрушить негу

мечтаний ни о чем…

За окнами луна по снегу

скользит немым лучом.

Я могу умереть от бизнеса,

если не от богемы…

Деньги нужны — кровь из носу.

Творчество — это в генах.

Плещется жизнь в аквариуме.

Бог посылает корм.

По сценарию мне

житься должно легко.

Cцена — с партером вровень.

Спит пьяный суфлер.

Бизнес жаждет жертвенной крови,

то есть афер

с волей творцов и богемы…

Корм посылает Бог,

чтобы этой дилеммы

я избежать не смог.

Мгновение, достойное медитации.

Я снова в своем углу.

Интеллектуальной кастрацией

снова мается дух.

Тело приемлет праздники.

Фиксацией мозг живуч.

Люди, мы слишком разные,

чтобы друг друга не мучить.

После, когда перемелется

опыт надежд и обид,

время к стопам расстелется

нашим, взывая к любви.

После, когда упокоятся

зависти вопли в душе,

время само откроется

нам — но не людям уже.

Мы входим вместе в мир простых вещей.

Любовные истории подростков

запоминаются тотально и вообще

воспроизводятся сентиментально-жестко.

Певцам не чужд ни трепет, ни азарт.

Сюжетная слеза всегда на страже.

«Он не пришел!»… Внимание! На старт!

Творец во гневе упоенно страшен.

К чему томление сомнительных лучей

в закатном напряжении эстетства?!

Мы просто входим в мир простых вещей,

чтобы остаться там с творцами по соседству.

Неприхотливых правил тонкий смысл

внутри себя отыскивал Создатель.

Ему подобны появились мы,

словно подарки к юбилейной дате.

И возжелав постичь любую суть,

стучимся в двери грязными руками.

Мы, смысл насильем исказив чуть-чуть,

пытаемся творить, как и Создатель, сами.