Светлана Сурганова - Всё сначала! [litres]

Горькая правда жизни подстерегла нас, едва мы переступили порог студии. Звукорежиссером там работал музыкант группы «Пикник» Юра Ключанцев «Дональд». Он встретил нас словами: «Давайте так! Вы сейчас сыграете, как сможете, а я пойму, как вас записать». Юра, как и все студийщики, довольно скептически относился к начинающим музыкантам. Мы подключились, начали играть, и как-то сразу не заладилось… Песня на глазах, а вернее, на ушах стала разваливаться. То, что в коммуналке было идеально, в студии никуда не годилось.

Юра мрачнел, но продолжал с нами возиться, подсказывал на свой вкус, как и что делать. Увидев, что вместе у нас ничего путного не получается, он решил писать каждого отдельно, по очереди. Начали с электронных барабанов. Их надо было просто перекинуть в сессию. Худо-бедно записали бас, затем Динкину акустическую гитару и мою скрипку. Динка с ее безудержностью пропускала доли, я, переволновавшись, косячила и спотыкалась. Дотошный Юра все замечал, не позволяя даже крохотной помарки. Приходилось делать дубль за дублем. Такая скрупулезность доводила всех до белого каления.

А когда Валерка сыграл фортепьянное соло, в студии повисла гробовая тишина… Было смело и наивно со стороны Валерки демонстрировать свои таперские способности профессиональному клавишнику, музыканту известной группы. Сконфузились, поняли, что это – тупик. Затянувшуюся паузу прервал Юра: «Парень, не мучайся, я сам сыграю». И сыграл с первого дубля.

К концу дня Динка прописала вокал, я – бэки, и, по сути, песня была готова. Естественно, разбирало любопытство, что же в итоге получилось. Юра, не откладывая в долгий ящик, начал наши кривенькие записи поправлять, подравнивать, вытягивать, «причесывать» в сторону свинга. Чтобы понять, как песня приблизительно будет звучать, мы попросили Юру показать нам результат предсведения. Он включил, и стало очевидно, что это вообще не то, что игралось у меня дома. Словно другая песня. Оно и понятно – не было уже такого «мутабора», который мы устроили, репетируя на Кавалергардской. Пусть там все было сыграно вкривь-вкось, но при этом азартно, с огоньком и большим энтузиазмом. А студийный результат получился точным, ровным, но бездушным. Юра нас всех «сплющил».

Разочарование было парализующим. Помню, как сидела в углу студии на корточках, обхватив голову, и повторяла одну-единственную фразу: «Убили!.. Убили вещь…» Безупречность фонограммы осталась, а волшебство улетучилось. Магию спугнули. Живое, пульсирующее, терпкое «Лето» кануло в Лету.

Вот таким выдался первый опыт студийной работы. Не самый удачный, но вместе с тем бесценный, как урок на будущее.

Я очень жалею, что у меня не осталось этого варианта, было бы интересно послушать его сейчас. А «неубитая» версия существует на «Детском лепете».

Поймала себя на мысли, что говорю о временах сравнительно недавних. Подумаешь – каких-то двадцать пять лет прошло, а, по сути, получается, что именно в этот отрезок сменилась эпоха: цифра вытеснила аналог. И целая пропасть образовалась между тогда и сейчас. В нынешний век современных технологий, когда даже самый простой по «начинке» компьютер без труда способен создать аудиофайл, сложно кому-то объяснить, что в середине 90-х звукозапись была настоящим событием. Мы не обладали ни деньгами, ни связями, поэтому, если и удавалось договориться со студией по знакомству за символическую плату, приходилось сильно экономить на времени, материале, музыкантах. Сессионниками выступали наши друзья. Дополнительных смен себе не позволяли.

Тот же «Детский лепет» был сделан в крайне сжатые сроки. Треть альбома записали в музыкальной школе на улице Маршала Тухачевского. При ней располагалась студия – ленинградский филиал «Мелодии» с добротной аппаратурой советских времен. Все песни с первого раза, хотя сыгранность оставляла желать лучшего – репетиций как таковых не было, попробуй-ка, дополнительно собери музыкантов, работающих «за пиво». По той же причине аранжировки были, мягко говоря, лаконичными. И все равно, как мы ни гнали, счетчик студии нас опережал. На целый альбом средств не хватило, поэтому еще несколько треков (в том числе одну из любимых версий «Я знаю, ты уйдешь», где дебютировал гитарист Иван Иволга) мы дописывали «за спасибо» в Институте киноинженеров на Бухарестской улице.

В финансах были ограничены настолько, что такси не могли себе позволить даже вскладчину. Закончив работу далеко за полночь, мы поняли, что на метро уже не успеваем. Ехать на Кавалергардскую. Рискнули поймать машину. Всю дорогу думали, как же нам расплатиться. Не доехав до дома пару кварталов, попросили остановить на Чайковской у Чаплин-клуба. Сгрузили водителю всю собранную по карманам мелочь и, пока он ее считал, по-быстрому ретировались. Думали, прокатило! Но не тут-то было! Таксист, не досчитавшись нужной суммы, врубил мотор и помчался за нами! И вот она настоящая погоня! Как в кино! Яркие лучи фар шарят по узким проходным питерским дворам. Мы – врассыпную! Я и Динка – в сторону Кавалергардской, Ольга и Петр со своим тяжеленным Roland D20 – в соседний переулок. Разъяренный таксист предпочел гнаться за Петром, как за более очевидной мишенью. Было жутко. Перепугались сильно, но не оставлять же друзей в беде. Понятно, что надо было вернуться на «место преступления», но как это сделать, чтоб нас не узнали? Решили переодеться. Нашли дома чьи-то шапки и шубы и поспешили на выручку, озираясь по сторонам, не появится ли на пустынных улицах, как летучий голландец, обманутый таксист.