Константин Вагинов - Песня слов

И хор цветов и голоса зверей – возможно, аллюзия к мифу об Орфее, см. выше; опечатка дверей вместо зверей исправлена шариковой ручкой, в СС – с опечаткой.

170. «ВСЮ НОЧЬ ДОМА ДЫШАЛИ СВЕТОМ…» – там же; СС. С. 185.

Может относиться к одному из героев романа «Гарпагониана» – Локонову. Начало строки «Он, как и все, был утомлен» – третья и последняя запись на листке Хармса (см. предыдущие примеч.).

171. «ПОДДЕЛКИ ЮНУЮ ЛЮБОВЬ НАПОМИНАЮТ…» – Литературный современник. 1934. № 11. С. 57, где это и еще два стихотворения (см. ниже) объединены общим заголовком: «Три стихотворения (Посмертные стихи)»; СС. С. 204; Нева. 1982. № 6. С. 200 (Л. Рахманов) с ошибкой: подделки юные.

172. «КЕНТАВРАМИ ВОСХОДЯТ ПОКОЛЕНЬЯ…» – СС. С. 191.

За лесом, там, полуденное пенье – вместо полуденное было летающее (этот вариант напечатан в СС), исправлено шариковой ручкой. Мифологическое существо, получеловек-полуконь – кентавр, играющий популярную шарманочную мелодию – «Разлуку», – характерный для Вагинова образ странного слияния античности с современностью.

173. «НОРД-ОСТ ГНУЛ ПАЛЬМЫ, МУШМУЛУ, МАСЛИНЫ…» – День поэзии. Л., 1967. С. 78–79 (Т. Никольская, Л. Чертков); СС. С. 205.

Ступени – было Ступеньки, исправлено шариковой ручкой.

Элизиум (греч. миф.) – поля блаженных, загробный мир, куда попадают праведники.

174. ЮЖНАЯ ЗИМА – СС. С. 203, под ошибочным (?) названием «Южная ночь».

А дикая зима все продолжалась… – ср. описание зимних оттепелей в конце Б; в том же романе – не связанное с текстом описание шакальих концертов.

175. «ПОЧУВСТВОВАЛ ОН БОЛЬ, В ПОТОК ЛЮДЕЙ ГЛЯДЯ…» – СС. С. 202.

176. «ВСТУПИЛ В КРЫМУ В ЗЕРКАЛЬНУЮ ПРОХЛАДУ…» – Литературный современник. 1934. № 11. С. 57; СС. С. 206, с разночтением: И слушатель…

«Кармен» – опера Ж. Бизе (1875).

В машинописи ИРЛИ примечание А. И. Вагиновой к словам точно призраки: «потому что это написано в туберкулезном санатории, где кругом были тяжело больные».

177. ЛЕНИНГРАД – там же. С. 57–58, без заглавия и разбивки на строфы; День поэзии, Л., 1967. С. 78 (Т. Никольская, Л. Чертков); СС. С. 207.

Видений юности беспечной – было Виденье…, исправлено шариковой ручкой (в СС без правки).

178. «В АДУ ПРЕКРАСНОЕ СЕЛЕНЬЕ…» – СС. С. 208, с разночтением: прекрасные селенья.

ПРИМЕЧАНИЯ К «ПАРЧОВОЙ ТЕТРАДИ»

В настоящем издании исправлено несколько десятков текстологических ошибок, допущенных в первой публикации (ЕРО); неудивительно: тетрадь крошечная, чуть больше хорошего мобильного телефона, почерк очень мелкий и не вполне разборчивый. На большинство этих ошибок впервые указал А. Л. Дмитренко в содержательной заметке «К публикации ранних текстов К. Вагинова» (Русская литература. 1997. № 3. С. 190–197). Орфография, за исключением наиболее ярких моментов, приближена к современной норме, пунктуация, за исключением специально оговоренных случаев, сохранена авторская. Конъектуры (сокращенные или недописанные слова) взяты в угловые скобки, зачеркнутые варианты – в квадратные.

В указанной заметке А. Л. Дмитренко, в частности, пишет: «Константин Маньковский происходил из еврейской мещанской семьи <���…> Родился в городе Россиены Ковенской губернии, до первой мировой войны учился в Ковенской гимназии. Во время войны семья переехала в Петербург <���…> Закончив школу в июне 1920 года, был зачислен студентом экономического отделения факультета общественных наук Петроградского университета. <���…> В архиве Маньковского сохранился автограф вагиновского стихотворения „Помню последнюю ночь в доме покойного детства.“ <���…> Это дом 25 по Литейному проспекту, принадлежавший матери писателя. Здесь Вагинов родился и жил до 1918 года. Маньковский был соседом Вагинова – он жил в доме 30, где его отец содержал часовой магазин. В альбоме для автографов, принадлежавшем Маньковскому, имеются две записи Вагинова. Первая из них, открывающая альбом, является вообще одним из самых ранних <���…> известных нам автографов Вагинова: „У каждого свое честолюбие, даже метельщик улиц гордится своим ремеслом. Вагинов К. 22/I 1920“. Вторая запись появилась в альбоме спустя полтора года – это автограф стихотворения „Грешное небо с звездой Вифлеемской.“, с посвящением „Дорогому Константину Маньковскому“ и датой „август 1921“. <���…>

В 1920 (или 1921?) году Вагинов и Маньковский сблизились с двумя юными литераторами – братьями Борисом и Владимиром Смиренскими <���…> Следует отметить, что осенью 1920 года братья Смиренские (совместно с К. Олимповым и Н. Позняковым) образовали Академию Эго-Поэзии Вселенского Олимпизма. По-видимому, под знаком эгофутуризма возник и кружок <���…> Аббатство Гаеров. На эту мысль наводят и характер произведений некоторых его участников, и позднейшее свидетельство Бориса Смиренского <���…>: по его словам, кружок был основан Константином Вагиновым – „зачинателем литературных течений, далеких от реальной жизни и революционной действительности“ <���„Книги и люди“, авторизованная машинопись из архива автора заметки>. Известно, что единственный пункт „программы“ дружеского литературного кружка требовал от его участников постоянного ношения на правой руке янтарных четок» (Ук. изд. С. 192–193).