Давид Бурлюк - Фрагменты из воспоминаний футуриста

Поместились в номер 9 на Среднем проспекте против Фонарного переулка – на седьмом этаже в комнате с одним окном.

Рев булочника по утрам. Горячая вода только ночью, днем перехватывают. Утром булочник слышен своим «Бу, буу», постепенно вырастая до близкого коридорного грома.

А. В. Лентулов свез к Николаю Ивановичу Кульбину, жившему на Петербургской стороне, перейдя (или конкой переехав) Тучков мост, воспетый Велимиром Хлебниковым. Здесь в то время, как и у всех нас (до выставки в Москве), у Н. И. Кульбина была вера в свое искусство и что с ним его всюду примут, Н. И. Кульбин верил, подобно нам, что искусство свое и академистов возможно связать воедино. Начали мы сорганизовывать объединение.

Ездили с Н. И. Кульбиным всюду и везде. Все соглашались выставляться в «Молодежи», но уже на «Мюссаровских понедельниках», в железнодорожном клубе, где в начале вечера Куинджи за мою речь меня поцеловал, под конец, когда Крыжановский и Куинджи уже ушли, перепившийся Денисов-Уральский, лохмач, выступил против «безнравственной молодежи», начал швырять бутылками, и пришлось нам, задерживаясь на позициях дверей и ширм, отступать.

Я уехал в Москву выручать картины, взятые на хранение художественным магазином (армянин, очень милый человек, имени не помню) (вблизи Московского художественного театра). Отправил ящики с картинами в Питер; затем проехал на юг, в родные степи, и к первому мая вернулся вновь в Петербург. Здесь состоялось открытие «Салона художников» в Пассаже. Перешагнув через дикие необычайные холсты революционеров, молодых бомбоносцев, добирался зритель до картин Бакста, Бенуа, Лансере, многих, многих, вплоть до… Богданова-Бельского, неизменного столпа «черносотенного» искусства.

Пришел на выставку В. А. Серов, показали ему картины молодого художника Владимира Бурлюка.

– Нет, таких запонок из Малороссии не вывезешь… Париж это… Талантливо!..

Но когда Н. И. Кульбин пытался установить В. А. Серова на пять саженей от своей картины «Крым», «для получения иллюзии», В. А. Серов сказал сумасшедшему доктору: «Не втирайте очки, я вам не с улицы…» Тут Н. И. Кульбин должен был уже понять, что со старым спайка немыслима! Старое щерило зубы, не шло на спайку. Нас не брало… Отбрасывало! Эта выставка в Пассаже была уроком. Позже в «Стрельце» была совершена подобная попытка объединить кубо-футуристов с символистами… Попытка – не пытка!

Николай Иванович Кульбин был чудаком. В нем принципности эстетической не было. При входе на выставку в Пассаже он вывесил слепого художника (вроде «Измайлова» (?)); около слепца ходила его тихая жена… Картины, написанные слепым, напоминали темно-синезеленые пятна… Лунные пятна… Дурного тона.

Николай Иванович Кульбин тогда еще был молод, о смерти не говорил, как позже… Старел он быстро. На глазах. Всю жизнь влекся под сень имен. Получал щелчки. Хотя сам был в генеральских чинах.

В 1908 году Николай Иванович Кульбин начал читать лекции об искусстве. Многие, пришедшие с этих лекций, говорили, что Кульбин читает «беспорядочно»… Мне, позже, прослушав мои пламенные импровизации «о теории искусства», тогда и теперь еще не изданные, благодаря обычному идиотизму лиц, занимающихся публикацией произведений литературных, – Николай Иванович Кульбин говорил: «Не сообщайте им по-разному, их много, вы один… говорите всегда одно и то же, и им будет казаться, что вы разное говорите». Был он профессором (также) Военно-Медицинской Академии и главным врачом Генерального штаба, ныряя ежедневно в маленькую дверцу в арке Генерального штаба в правой стене, когда идти от дворца.

Кульбин натаскивал на лекцию массу всяких книжек, гравюр и игрушек. Во время лекции раздавал публике, с просьбой вернуть, а потом в кассе всегда жаловался, что публика «оставляет вещи себе на память». Человек он был деликатный и добрый. Лекции свои начинал с большим опозданием, публики не было. И он поджидал, пока публика подойдет, а видя пустой зал, говорил: «Они в буфете чай пьют… Придется подождать…»

Н. И. Кульбин стал первым читать лекции по городам России. Будучи не стеснен в средствах – доктор выезжал и в провинцию, например в Тулу и куда-то на Кавказ.

Николай Иванович Кульбин ничего не критиковал. Указывал на смену «идеализма – реализмом в искусстве» в спирали эволюции эстетической по спиралям все выше и выше, а когда рука лектор была уже коротка, то влезал и на стул. Одна дама при мне (я сидел в публике) с гримасой сказала как-то, когда Николай Иванович появился на эстраде: «Ах, опять этот идиот Кулибин»…