Александр Ярославский - Бессмертие

Я Живу по Никитской и Пушкинской 50/64.
  Дом двухэтажный,
  Полукаменный.
      Что же?
Кажется – плевать на то,
  Что где-то
В Москве и Питере
Есть дороже.
    Утро вспыхнуло
Солнечное.
    Яркое,
И чем-то на заборах возвания
Смыслом изображая востание
Буквами абзаца каркали.
Коллектив кепок, фуражек и шляп
Припал к ним глазами
И слышно было, как кто-то ляп
Фразу нескромную образами.
«Революция!»
– Вот-те на!
«Не боитеся – знаете, чем все кончается?»
В душах людей с окончанием
Жажда покоя рождается.
Кажется, плевать на то,
  Но где-то
В болоте обывательских чувств
Ног перемены раздался хруст.
Люди!
  Буде
    Умру я
      И вспомните
Строчек этих мазки.
Не нужно красной доски,
Но знайте, что чувство гражданина
Не курицы.
Связало меня с революцией
Поэта с Никитской улицы.
  А вы хотели-б?
Я долго шлялся по аллеям,
К себе тянувшим, как магнит,
Нисколь подметок не жалея,
Дробя звенящий камень плит.
Но мне хотелось-бы подняться
Туда, где солнце – неба пуп.
А вы
Хотели-б прогуляться
Гнилой картошиною в суп?

Мозоли?
  Не верю,
Что это признак того, кто трудиться
Должен подобно зверю.
      У Оли
Способность имеется браниться.
На языке мозоли.
    То-же трудящаяся?
Не верю, –
    Истина негодящаяся.
Рабочего руки должны быть чище
Неба в солнечный день.
Того же, кому работать лень –
Грязные, как у свиньи в носище.
Глупо разсуждать.
Цилиндры и фраки
Для богатых только…
Рабочие должны носить их и рвать
Как шкуру волка
    Рвут собаки.
Года пройдут
И эта сбудется речь –
    Вспомните!
Даже у печки
Будет пекарь стоять и печь
В крахмале и при золотом колечке.

Красоту создаете.
Напечатали горы книг
И думаете
  Знаете
    Куда идете.
К чему пытливый ваш ум привык?
Автодиданта
Услышите и зажмете рот –
Не изучил стиха семинарист дескать.
А я вот
  Малая Антанта
Возьму и начну вас Большую трескать.
Пора привыкнуть.
Мал золотник да дорог.
Привыкли вы всегда нас ткнуть,
Как кошка тычет морду в творог.
Однако довольно!
Автодиданты!
Забудьте страхи… Они побиты,
Эй, музыканты!
Играйте «Вольно».
Былое «Смирно» у нас забыто.

Оставьте!
Конечно это не революция.
Зачем ходить ей по России измученной
Не верьте, не верьте этой
Мысли заученной!
Просто простак устроил шествие,
Выдумав ни к чему баррикады
И в своей простоте сумасшествия
Организует земные ады.
Угрюм простака вгляд,
Словом одним угрюм.
Залез идей яд
И в моей души трюм.
Смотрите!
Души других
    Яд отравил.
А ну-ка, ответьте – разве друг их
Мафусаил?
Ах, не говорите –
Жиды виноваты.
    Грешно.
      Вино из ваты –
Это смешно.
Глупо даже.
Да кто слыхал,
Что слово может пробить
Голов блиндажи?
Просто самим хотелось
Участвовать в сумасшествии.
Так других винить зачем же?
Прикажите повернуться Темзе
И обратно продолжать шествие.
Можете? Вот как!
Ну так конечно это не революция –
Зачем ходить ей по России измученной.
Не верьте, не верьте этой
Мысли заученной.

Спустилась с чердака небес
По лестницам дождей угрюмых
И пробралась матросом в лес
Через деревьев разных трюмы.
Поела зимние плоды
И по дороге распростерлась
Туда, где лента из воды
Коленком в монастырь уперлась.

Нажав коленом на груди снега,
Впивался жалом ему он в тело,
А в залах неба, как бы телега
О плиты пола, несясь гремела.
В качалках ветра заснули тучи,
Прильнув губами друг к другу страстно,
Себя заботой за день измучив,
Гоняясь длинью дорог напрасно.
А он с упрямством, присущим зверю
Впивался жалом все глубже в груди
И было больно тогда апрелю
Лежать в столовой воды на блюде.

Во фраке модном из красных флагов,
С прической модной интерплакат,
Сегодня в праздник трудмакрофагов,
О, город славный, ты вновь богат.
В домах-карманах – червонцы славы,
На пальцах улиц кольцо побед.
Уста – газеты – кипенье лавы,
Глаза – аэро – хвосты комет.

Из кобуры тяжелых туч
Вдруг вынул кто-то Смит-Вессон
И пулей солнца яркий луч
Пронзил земли спокойный сон.
Поранен первым был петух,
В хлеву дремавший с сонмом куриц.
Вторым поранен был пастух,
Коров зовущий в залы улиц.
По корридорам темных труб
В уборную пространств небесных
Поплелся дым, чтоб интересных
Коснуться туч краями губ
И посмотреть, в кого стреляет
Невидимый для всех стрелок,
Да как невольно вызывает
Земли проснувшейся зевок.