Мирра Лохвицкая - Перед закатом

Утренним солнцем давно
Чуткий мой сон озарен.
Дрогнули вежды. В окно
Розовый стукнул пион.

В яркий одевшись покров,
Пышный и дерзкий он взрос.
Льется с его лепестков.
Запах лимона и роз.

Смотрит румяный пион,
Венчик махровый склонив.
Алый мне чудится звон,
Мнится могучий призыв, –

Юности пышной знаком,
Зрелости мудрой далек.
Ветер качает цветком
Крепкий стучит стебелек

Чуждый поэзии сна,
Ранним дождем напоен,
В светлые стекла окна
Розовый бьется пион.

Приди! Испей от чаши сладостной.
Свой дух усталый обнови.
Я буду светлой, буду радостной,
Я буду гением любви.

Я дам лазурные мгновения.
Приди – и сердце обнови
Полетом вольного забвения
Меж белых роз моей любви.

Когда-то ты меня любил, –
  Давно, в стране иной. –
Ты полон был могучих сил,
  Ты был любимым мной.

Блеснул закат лучистых дней –
  Давно, в иной стране. –
Расстались мы – не по твоей,
  Не по моей вине.

И свод затмился голубой –
  В стране иной, давно. –
Мой друг, склонимся пред Судьбой,
  Так было суждено.

Слышишь, как птицы щебечут в саду? –
Мчится на розовых крыльях рассвет.
В тихом саду я блаженство найду,
Влажных ветвей ароматный привет.

Слышишь дрожанье пурпуровых струн? –
Алой зари колесница плывет.
День возрожденный прекрасен и юн,
Грез обновленных воздушен полет.

Властно ликующий гимн зазвучал,
Властному зову душою внемли.
Это – мгновенье великих начал!
Это слиянье небес и земли!

Я – горних стран живой привет.
Дохну, блесну – и сгинут тени.
Я – белый цвет, весенний цвет,
Дыханье вишен и сирени.

Лечу на крыльях вольных птиц,
Венчаю вечностью мгновенье.
Мне – нет предела, нет границ.
Я – весь порыв, весь – дуновенье.

Кого коснусь – навеки мой.
Со мною – свет. За мною – тени.
Я – гений, веющий весной,
С дыханьем вишен и сирени!

Как судьба – мне страданье она принесла.
  И я проклял – ее – как судьбу.
Но с проклятьем не свергнул я муки и зла,
Я о смерти молил – и она умерла.
  Я хочу ее видеть в гробу.

И вошел я в причудливо-убранный зал,
  Где в цветах возлежала она.
И взглянул на нее, и по имени звал.
Но под белой парчею ее покрывал
  Был покой непробудного сна.

Так бесстрастна казалась она и чиста.
  Кто-то светлый ее осенил.
Как живые – алели и рдели уста,
Но хотелось сказать: ты не та, ты не та!
  Ты под властью непознанных сил!

И скорбел я о том, что положат ее
  В непорочном уборе невест.
И не знало, не ведало сердце мое,
Что, с любовью и верой молясь за нее,
  Ей дадут ограждающий крест.

Долго ждал и страдал я, безумье тая,
  И настал предуказанный час.
Я иду, я спешу, о, невеста моя.
Ты в земле, ты – одна, ты забыта, как я,
  Для вражды, сожигающей нас!

Я пришел. Я прокрался как призрак ночной.
  Я забыл, я не ведал о том, –
Что бессилен мой заступ пред волей иной,
Что навеки ее разлучили со мной,
  Что ее оградили крестом!

Мечтая о жарком пустынном раздолии
Колючие кактусы дремлют в безделии.
В шелку разноцветном блестят центифолии
И в розовый бархат оделись камелии.

Здесь роскошь природы, здесь пир изобилия
Зубчатые пальмы, сквозные латании.
Царит здесь надменная, белая лилия
В червонной короне, в жемчужном сиянии.

В атласных колетах нарциссы прекрасные
Ей служат – за счастье погибнуть готовые.
Обвеяны сказкой их личики ясные,
Их жесткие кудри, уста их пунцовые.

Все блещет, ликуя, в росе и в веселии
Но грезы царицы не светят победою
– Мне скучно, нарциссы! Мне грустно, камелии!
В мечтах о блаженстве – я счастья не ведаю.

Мне горькое бремя судьбою даровано,
Я блекну под властью тоски и бессилия,
Небесной мечтою – навек зачарована,
Я – чистая, гордая, белая лилия.