Алексей Смехов - Третья сила

Дождинки висят, как слёзы:
Вся женская хитрость – в ход.
Витают вокруг берёзы
Потоки печальных нот:

Хоть кто-нибудь, пожалейте —
Теряем мы свой наряд,
Но только норд-ост на флейте
Гудит на минорный лад.

Как сладко в его объятьях —
То ласков, а то жесток,
И осень, сняв в танце платье,
Стыдливо хранит листок.

Раздетая, выйдет к людям,
Поманит своим теплом
И тут же дождём остудит
Доверчивым – поделом.

У рыженькой этой дамы
Есть в каждом кусте скелет,
Но всё ещё греет алым
Раскидистый бересклет.

С нас годы облетают,
Как листья с тополей,
Под крик прощальный стаи
Далёких журавлей.

Одни пустые ветки
Торчат среди ветров,
А снизу – разноцветный
Счастливых дней покров.

Его вот-вот позёмкой
Суровой заметёт,
Но лист упавший жёлтый
Ещё чего-то ждёт.

Как будто бы возможно
В последний листопад
Услышать суматошный,
Весь в птичьих трелях сад.

Как будто бы неяркий
Оставшийся огонь
Ещё согреет жарко
Случайную ладонь.

В огне рябины красной
И в пламени зари
В осеннее ненастье,
Прошедшее, гори!

Перелётных гусей ждёт тепло,
юг.
Как становится холодно им —
в лёт.
Ну а мы остаёмся в метель,
друг.
Если выживем – ждёт нас ещё
год.

Это наша земля, и другой —
нет.
Провожаем глазами гусей
в путь.
Помнишь, в прошлом году здесь стоял
дед.
Не дожил до весенних деньков
чуть.

Полетел он без стаи, один,
в край,
Где всегда светит солнце. Всегда
жар.
Ты сказал, что мой дед – прямиком
в рай.
Я смотрю вслед гусям, мне его
жаль.

Походил бы ещё по земле,
пусть
Мало хлеба зимой и тепла
нет.
Прогонял звонкой песней мой дед
грусть,
И искрился под солнцем тогда
снег.

Крепкой палкой, смеясь, по сосне
бил,
Пробудившись, нам птицы несли
весть,
И за шиворот снежный ручей
лил,
И казалось, что счастье зимой
есть.

…Провожаем крикливых гусей
в даль.
В сером небе теряется их
след.
Остаёмся одни, на душе —
хмарь.
Ты с гусями вернись, обещай,
дед.

В десятом классе были мы большими.
Творить дела великие спешили,
И к Эвересту строили маршрут.
Но незаметно с возрастом мельчали,
И с мягкого дивана замечаем,
Что горы наши выросли и ждут.

А помнишь время: хрупкую гитару
В ладонь большую брали великаны,
И пели от заката до утра.
Летели в небо искры над палаткой —
От дыма горько, от мелодий сладко —
Куда все делось? и печаль остра.

В шкафу рюкзак, пропитанный полынью,
Зелёный чай, не вдохновляя, стынет,
Без котелка и запахов тайги.
Брожу по дому тихим лилипутом,
В часах гигантских бухают минуты
И маятник советует: беги!

Укладываю спальник и сгущёнку,
Рюкзак надет и в поясе защёлкнут,
Иду в края, где ливни и гроза.
Берёза для меня – уютный зонтик,
Мой каждый шаг сминает горизонты
И Великанов слышу голоса.

В ноябре я хочу стать ветром,
И, танцуя с берёзой ретро,
Учинить ледяной пожар,
Чтоб сгорели в огне метели
Те листы, что вчера алели,
А сейчас под ногой лежат.

Чтоб рассыпалось на кусочки
То, что стало таким непрочным
На пороге зимы седой.
Проигравшим в бою отрада —
Ласка первого снегопада —
Только он принесёт покой.

Обернуться бы мне норд-остом,
Закружить в вальс-бостоне россыпь
Отшумевшей своё листвы,
Что спешит на балы повсюду,
Но потеряны блеск и удаль —
Я норд-остом хочу повыть.

А потом посвежевшим ветром
Над землёю встречать рассветы,
Раздувая густой туман.
Прикоснуться к верхушкам сосен,
И обратно умчаться в просинь —
В опрокинутый океан.

Я хотел бы стать снежной бурей —
Закрутив ледяные кудри,
Танцевать под большим мостом.
Улыбаясь, глядеть в озёра,
Предвкушать, что декабрь скоро
Их укроет хрустальным льдом.

Завывать и свистеть повсюду,
И гудеть по-хозяйски в трубах,
И вдыхать ароматный дым.
Набродившись по белу свету —
Поутихнуть и незаметно
Прикоснуться к плечам твоим.