Денис Соболев - Через

Ты говорил: вы верили в благородство, никогда не видя его.
Вы были непредусмотрительны. Никакого не было мы.
Город сгорел. Сгорели дома, скаты крыш, сгорели перила памяти.
И настал твой день: стучится посыльный с уведомлением о штрафе.
Посыльный в форме. Он стоит на крыльце, постукивая по перилам. Но
Разве власти теперь есть дело до закрытых дверей памяти? Конечно,
До города посыльному дела нет. Он просто принес конверт, синее
Письмо со штрафом. С любопытством читает его. Этот штраф смерть.
Объясняет посыльный: штраф полагается за порчу имущества,
Памятью вы испортили имущество нации – вас самих.

Вы, говорит он, но не было мы, сделали это добровольно.
За это полагается смерть, утверждает он.

Густая вода зеленая, серая, пятнистая
Неподвижная, всплескивающая
Мелкая, укрывающая дно, невидимая
Притягивающая, затягиваюшая
Короткая, нескончаемая, непреклонная,
Без граней покров воды
Без глаз, без рта покров.

Но есть и они
Не уснувшие
Не засыпающие
Над водой сна, над волнами незасыпающие.
Пробужденные в боли, в пустоте без формы,
Пробужденные и к радости, и к звучанию.
Бессонными краснеющими глазами,
В человеческую тьму вглядываясь, тьму сердец,
В сером тяжелом тумане моря. В одиночестве
Вглядываясь за море варварства и утраты,
В там вглядываясь, по ту сторону
Исчезнувшего во времени и в теплом льду
Цинизма. Нелепые. Но тает, тает море,
И остается без изменений.

Они тоже, тоже могут уснуть,
Хотя и не верят, что способны.
Они проснулись
Верой в иное.

Над городом дожди, звенящие, наполняющие
разговор и воздух тайной движения, тайной пребывания, взгляда.
Загадывающие

Желания не знают загадки. Стоящие перед ней
не знают вопроса. Снова спрашиваю о верхушках кипарисов,
раскачивающихся

На ветру, снова спрашиваю о верхушках снов,
раскачивающихся под порывами времени. Слова смотрят. Но тайна
смотрящих слов

Не на ветру. Сквозь время смотрят многоглазые
буквы, расширяя мысли, уходя корнями в темнеющие земли бывшего,
светлеющие

Острова возможного. В пространстве глядят
буквы, открывая море, раздвигая зеркала души, оглядываясь,
приподнимаясь.

Шире и глубже становится тайна, отступая,
пребывая широтой взгляда, наполненностью времени, глубиной дуновения.
Серые

Тучи нечернеют, уходят к голубизне, становятся
Мельче и тише, отступая за качающуюся зелень кипарисов, зелень
карельских

Пихт. Море проступает во взгляде, синевеет
пребывающее во времени голоса, уходящего вслед за тучами, дождем,
за дыханием

Воздуха. Так на скользящее мгновение тайна
пребывания открывается пространством звука, и до краев уже
не дотянуться рукой.

Сквозь зеленые вершины ветра, сквозь облака,
небо над морем наполняет солнце. Дыханием наполняет крыши горы
и зелень долины,

И уже не дотянуться до границы слова. На мгновение.

Смотреть в книгу
Смотреть в книгу как

как скользить окном электрички
как открытые ставни на городскую реку
как падать по воздуху в мысль времени
как упасть на скалы чужого вопроса
как раненый пес в капкане значения
как поцелуй смысла губами радости
как узнавание тела узнаванием
как полнота чувства в пустоте
как жар желания на земле любви
как горечь любви под снегом памяти
как высокие огни в ночи города
как тепло фонаря под снегопадом
как маслина под языком души
как запах эвкалиптов ранней осенью
как чернеющая боль раны
как невидимое теплое море ночью
как сидеть на камне у края террасы
как жить, видеть, дышать дорогой
как все они, один и ни один.

Смотреть чувствовать мыслью наощупь
Перед гранью, за гранью, на грани.

Вот так лежит оно, расстилается, телом души;
Солнечное, сумрачное, обширное, обнаженное,
До горизонта, за горизонтом, волнами, кожей.
Это ли мироздание? Это ли миром данное?
Данное в мире? Здесь ли серебрится надежда?

Оливы и сосны скрыты тенью земли, темнеют;
Сирень и маки укутаны тенью солнца, рукавами.
Сверкающей тенью они полны, незабытые
Между землею и солнцем, возгласами цикад
Бьются голосами ручьев, скалистых, лесных.