Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Великая картина отсюда мне видна…
Теперь венками славы украшена она,
А сколько было крови, и ужаса, и страха,
И все это по воле тщеславного монарха [70] Стр. 150. И все это по воле тщеславного монарха… — намек на царя Николая I (1796–1855). !

Прошло ль землетрясенье, разрушив все кругом,
Иль с неба пало пламя, небесной кары гром?
Нет, не землетрясенье, не пламень божьей кары —
Следы людской здесь злобы и ненависти ярой.

Повсюду здесь остался на грустных берегах
След свежих разрушений, руин остывших прах.
И тут и там венчает безвестные могилы
Качаемый ветрами на взгорье крест унылый.

Когда, когда ж, о боже, пора настанет та,
В которой воплотится святой завет Христа,
Когда в печальном мире не станет зла и тени,
А человек не будет орудьем разрушений?

И день навек прекрасный, прославленный взойдет,
Когда любой властитель, что был он слеп, поймет
И воцарится в мире великих чувств богатство:
Свобода, справедливость, и равенство, и братство.

В те думы погруженный, перехожу овраг
И у одной могилы я замедляю шаг.
Она разбита бомбой, что с высоты упала,
И на земле остались осколки пьедестала.

Ядро лежит здесь рядом, расколото оно
И, словно чаша смерти, теперь росой полно,
А сквозь разбитый мрамор упрямо прорастая,
Свой вытянула стебель ромашка полевая.

Ядро — посланник смерти — превращено в сосуд
(О тайна провиденья!), откуда птицы пьют.
Из смерти жизнь родилась, из тьмы взошло светило,
И венчик на могиле ромашка распустила.

О, если б реки крови, что пролиты в боях
На этих бастионах, на выжженных холмах,
Плод добрый принесли нам — права на возрожденье
Страны моей родимой в век горький угнетенья!

Вновь несутся узким клином журавли из светлой дали,
На крылах своих широких солнца свет они примчали.
Вот летят они над нами, вот за тучу скрылись вмиг…
Впереди — журавль бывалый, их небесный проводник.

Нынче к нам они вернулись, ради севера покинув
Дальней Индии пределы, край таинственный браминов [71] Стр. 151. Брамины (брахманы) — одна из наиболее привилегированных каст в Индии. ;
Там не счесть свирепых тигров, джунгли змеями полны,
Ходят ночью к водопою с длинным хоботом слоны.

О счастливые скитальцы! Мчась в заоблачные дали,
Сверху, с неба, эти птицы тайны Африки видали:
Горы лунные, пустыню, землю, странную, как сон,
Где народом чернокожим Белый Нил обожествлен.

О скитальцы дорогие! Позади у них полмира:
Реки Азии, долины плодородного Кашмира;
И Цейлон оставлен ими, благодатный остров-рай,
И несут они на крыльях счастье в наш родимый край!

Шелковистыми лугами
Расстилается страна.
Серебриста родниками
И лесами зелена.

Путника дубрава эта
Обнимает, молода:
Приезжает он на лето, —
Остается навсегда.

Молдаванка молодая
Улыбнется, краше дня…
Сердце мечется, плутая,
Вспыхнув, словно от огня.

Возбуждающая веру,
Величава и стройна,
Внучкою самой Венеры
Называется она.

Пусть, Молдавия родная,
Твой простор и небольшой,
Чужестранцев принимая,
Ты их потчуешь с душой.

Здесь французы, итальянцы,
Немцы, край твой полюбя,
Не желают удаляться —
Отрываться от тебя.

Прославляешься трудами
(Мы не зря на том стоим):
Изобильными полями —
Землепашеством своим.

Подтвержденьем самым лучшим
Стал, взошедший над серпом,
Зубр [72] Стр. 152. Зубр — эмблема Молдавии в старые времена. , веками неразлучный
С государственным гербом…

Все раскрыть бы строчка рада,
Только это ни к чему:
Тут воочию бы надо
Все увидеть самому.

Радость, радость, что с тобою?
Где скрываешься, маня?
Или стала ты слепою —
Не заметила меня?