Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Не все мужчины мужественны нравом,
Не все слывут мужами с полным правом.

Среди мужчин такие люди есть:
Не скажут необдуманно ни слова,
А вымолвив, — хранят мужскую честь;
Пусть даже смертью им грозит сурово
Сам Азраил — они себе верны,
Ведь разумом слова их рождены!

Пускай они обречены мытарствам
Иль предаются радостям земным,
Повелевая сами целым царством,
Но честь мужчин всего дороже им.

Ты, Азраил, все это зришь воочью, —
Ходатаем за нас пред богом будь.
Проси, чтоб не был жизни краткий путь
Для истинных мужчин еще короче.

Смерть лучших делает слабей народ,
Плохие мрут — живет вольней народ.
Чтоб добрым людям дней продлить остаток,
За одного — бери злых душ десяток.

Проси, чтоб плута не равнял аллах
С мужчиной честным, с тем, кто знает цену
Земному миру, миру в небесах
И в дружбе не способен на измену.

Пускай господь не жалует господ,
Таящих зло под дружелюбьем внешним,
И языком завистливым и грешным
Между родными сеющих разброд.

Всевышнего посланец самый чтимый,
Ты расскажи ему, чего хотим мы;
И если он преклонит слух к мольбам,
Скорей с ответом возвращайся к нам.

Никому из смертных дважды
Бог здоровья не дает.
Пусть аллах не тех, кто страждет, —
Жадных баев приберет.

Честью уздени [235] Стр. 522. Уздень — свободный крестьянин. богаты,
Все иное прах и ложь.
Ты с собой в могилу злата
Все равно не заберешь.

И достойны те почета,
У кого щедра рука,
Кто готов открыть ворота
Для любого кунака.

Нынче баев, кто спокойно
Продает отца и мать,
Девушки от нас, достойных,
Перестали отличать.

Девушки деньгам в угоду
Отдают красу и честь
И выходят за уродов,
У которых деньги есть.

Пусть же почернеют лица
Тех, кто совестью черны,
Кто бесчестья не боится,
Были б сундуки полны.

Князь — не муж, рожденный князем.
Муж, рожденный честным, — князь.
Кто с седла свалился наземь,
Тот ногами месит грязь.

Не пятнай, мужчина, чести,
Не сберег ее — беда.
Честь — цветок, на грязном месте
Не цветущий никогда.

Знай, уздень, лишь в чести сила.
Честь — оружье и броня,
А бесчестие — могила
Для джигита-узденя.

Деды с женами дружили,
Словно кровь и молоко.
Вместе ели, вместе пили,
Вот им и жилось легко.

А теперь закон старинный
Нам внушает стыд и страх.
За столом сидят мужчины,
Жмутся женщины в углах.

За столами все усаты,
Миски на столах полны.
Словно робкие ягнята,
Сбились жены у стены.

Наполняют парни чашки,
Продолжают пить и есть.
Смотрят девушки-бедняжки,
За столы боятся сесть.

Девушки с парнями рядом
Сесть, быть может, и хотят,
Но недобрым, хмурым взглядом
Старики на них глядят.

Вспомни деда и отца:
Лжи не знали их сердца,
Потому-то и сбывались
Их желанья до конца.

Верили они, любя,
В друга так же, как в себя.

Мы теперь живем не так.
Кто б ты ни был: друг иль враг, —
Никому не доверяем:
Честности цена — медяк.

Нынче в нашем крае гор
Негодяй в чести и вор.
Были б деньги! Для богатых
Даже кража не позор.

Слушай, ты, хаджи и князь,
На твоем богатстве грязь,
И оно не станет чистым,
Как его ты ни укрась.

Ты, хаджи, даешь взаймы,
Не стесняешься чалмы.
Обобрав единоверцев,
Их доводишь до сумы.

Людям ты твердишь давно:
«Пить вино, курить грешно!» —
Не греха страшась, а траты
На табак и на вино.

Правду люди говорят:
«Тот безгрешен, кто богат».
Ты продашь родного брата:
Четвертак нужней, чем брат.

К полной пиале с опаской
Руки тянутся всегда.
Ты, вино, вгоняешь в краску
Тех, кто не лишен стыда.