Роберт Бёрнс - Избранные переводы

Всем, кто хочет, можно, дескать,
Чавкать, хрупать, лопать, трескать,
Наедаться чем попало
До отказа, до отвала!

И только послышались эти слова,
Как вдруг показалась громада —
Прекрасная, гладкая голова
Сверкающего рафинада.
Как солнце, она засияла вблизи,
И шепот раздался: — Приди и грызи!
Но поздно!.. Уже надо мной
Катилась волна за волною…

Экая радость у граждан была!
Так они били в колокола,
Что расшатали свои колокольни.
Не было города в мире довольней.
Мэр приказал: — До ночной темноты
Все вы должны приготовить шесты.
Норы прочистить, где крысы кишели.
Плотники! Плотно заделайте щели,
Чтобы не мог и крысенок пролезть,
Духу чтоб не было мерзостной твари!

Вдруг появился флейтист на базаре.
— Тысячу гульденов, ваша честь!

— Тысячу гульденов? — Мэр городской
Ошеломлен был цифрой такой.
Было известно ему, что казна
В городе Гáммельне разорена.
Столько рейнвейна и вин заграничных
На торжествах и обедах публичных
Выпили дружно мэр и старшины…

Тысяча гульденов? Нет, половины
Хватит на то, чтоб наполнить вином
Бочку, огромную с высохшим дном!

Можно ли тысячу гульденов даром
Бросить бродяге с цыганским загаром,
Дать проходимцу, который притом
В город явился, одетый шутом?…

Мэр подмигнул музыканту: — Мы сами
Видели нынче своими глазами —
Крысы погибли в реке, как одна,
И не вернутся, конечно, со дна.
Впрочем, мой друг, городская казна
Что-то за труд заплатить вам должна,
Скажем — на добрую пинту вина.
Это совсем неплохая цена
За то, что минутку
Дули вы в дудку.
А тысячу мы посулили вам в шутку.
И все же, хоть после бесчисленных трат
Бедный наш город стал скуповат,
Гульденов мы вам дадим пятьдесят!

Весь потемнел владелец дудки.
— В своем ли, сударь, вы рассудке?
К чему вся эта болтовня!
Довольно дела у меня.
К обеду я спешу отсюда
В Багдад, где лакомое блюдо
Готовит мне дворцовый повар, —
С ним у меня такой был сговор,
Когда я вывел из притонов
Под кухней стаю скорпионов.
Я с ним не спорил о цене.
Но вы свой долг отдайте мне!
А если со мною сыграли вы шутку,
Звучать по-иному заставлю я дудку!..

— Да как ты смеешь, — крикнул мэр; —
Мне ставить повара в пример!
Как смеешь, клоун балаганный,
Грозить нам дудкой деревянной.
Что ж, дуй в нее, покуда сам
Не разорвешься пополам!

Снова на улицу вышел флейтист,
К флейте устами приник,
И только издал его гладкий тростник
Тройной переливчатый, ласковый свист,
Каких не бывало на свете, —

Послышалось шумное шарканье, шорох
Чьих-то шагов, очень легких и скорых.
Ладошки захлопали, ножки затопали,
Звонких сандалий подошвы зашлепали,
И, словно цыплята бегут за крупой,
Спеша и толкаясь, веселой толпой
На улицу хлынули дети.

Старшие, младшие,
Девочки, мальчики
Под флейту плясали, вставая на пальчики.
В пляске
Качались кудрей их колечки,
Глазки
От счастья светились, как свечки.

С криком и смехом,
Звонким и чистым,
Мчались ребята
За пестрым флейтистом…

Мэр и советники замерли, словно
Их превратили в стоячие бревна.
Ни крикнуть они, ни шагнуть не могли,
Будто внезапно к земле приросли.
И только следили за тем, как ребята
С пляской и смехом уходят куда-то
Вслед за волшебником с дудкой в руке.
Вот уже с улицы Главной к реке
Манит ребят говорливая дудка.
Мэр и старшины лишились рассудка.
Вот уже Везера волны шумят,
Пересекая дорогу ребят…

Руки тряслись у старшин от испуга,
Свет в их глазах на мгновенье померк…
Вдруг повернула процессия с юга
К западу — к склонам горы Коппельберг.

От радости ожили мэр и старшины:
Могут ли дети дойти до вершины!
Их остановит крутая гора,
И по домам побежит детвора.

Но что это? В склоне открылись ворота —
Своды глубокого, темного грота.
И вслед за флейтистом в открывшийся вход
С пляской ушел шаловливый народ.

Только последние скрылись в пещере,
Плотно сомкнулись гранитные двери.

Нет, впрочем, один из мальчишек не мог
Угнаться за всеми — он был хромоног.
И позже, когда у него замечали
Близкие люди улыбку печали,
Он отвечал, что с той самой поры,
Как затворились ворота горы
И чудная дудка звучать перестала,
Скучно в родном его городе стало…