Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ десятый. Стихотворенія [Старая орфография]

Только изрѣдка возникнетъ
Въ нѣдрахъ мертвыхъ водъ
Трепетъ жизни и проникнетъ
Сквозь недвижный сводъ.

Сквозь широкіе разрывы
Ледяной стѣны
Вдругъ поднимутся приливы
На хребтѣ волны.

Сила влаги вольной, смѣлой,
Рвется изъ оковъ,
Затопляя саванъ бѣлый
Дѣвственныхъ снѣговъ.

Одѣваясь сѣрой тучей,
Мглистыхъ слезъ плащомъ,
Подъ дыханьемъ стужи жгучей
Пѣнится ключемъ.

И сквозь новые проходы
Льется вновь и вновь,
Какъ изъ сердца крикъ свободы,
Какъ изъ раны кровь.

Въ самый полдень мгла рѣдѣетъ,
И, во мглѣ горя,
На востокѣ слабо рдѣетъ
Краткая заря.

И, отбросивъ свѣтъ минутный
На лицо зимы,
Исчезаетъ въ безднѣ смутной
Молчаливой тьмы.

Каждый вечеръ надъ холмами
Ледяныхъ полей
Бѣлый паръ ползетъ клубами,
Какъ огромный змѣй.

То подъ мѣрный стонъ мятели,
Спрятавъ грудь въ туманъ,
Сквозь невидимыя щели
Дышитъ океанъ.

Иногда во мглѣ морозной
Пролетаетъ гулъ,
Словно стужи натискъ грозный
Толстый ледъ встряхнулъ.

То мгновенной полный дрожи,
Повернулъ свой станъ
На кремнистомъ жесткомъ ложѣ
Сонный океанъ.

Вотъ, прорѣзавъ пологъ мглистый
На краю небесъ,
Первый проблескъ золотистый
Вспыхнулъ и исчезъ.

И на бѣлыя равнины
Алымъ флеромъ лёгъ
И въ осколкахъ каждой льдины
Радугу зажегъ.

Но подъ пышной, безпорочной
Снѣжной пеленой.
Такъ же спалъ въ гробницѣ прочной
Океанъ сѣдой.

Вотъ повѣялъ вѣтеръ южный:
Прошумѣлъ и вдругъ
Смылъ слезой дождей жемчужной
Саванъ бѣлыхъ вьюгъ.

И «хабуръ» [1] Хабуръ — поверхность ледяныхъ полей, обнаженная поздней весною. , одѣтый въ блестки,
Яркій, какъ хрусталь,
Обнажилъ свой панцырь жесткій,
Убѣгая вдаль.

Но закованный хабуромъ
Въ безднѣ голубой,
Такъ же спалъ въ молчаньи хмуромъ
Океанъ сѣдой.

Но весенній кличъ природы
Вызвалъ на просторъ
Всѣхъ ручьевъ живыя воды
Изъ угрюмыхъ горъ.

То звеня, то шумно споря, —
Волны свѣтлыхъ рѣкъ
Повели къ предѣламъ моря
Свой веселый бѣгъ.

— «Пробудись! — онѣ журчали:
— Нашъ сѣдой отецъ!
Долгій гнетъ нѣмой печали
Свергнутъ наконецъ!

Юный взоръ весны веселой,
Солнца поцѣлуй,
Растопили плѣнъ тяжелый
Нашихъ рѣзвыхъ струй!

Долго, долго въ льдистомъ гробѣ
Изнывали мы,
Подчиняясь мертвой злобѣ
Роковой зимы.

Цѣпь тюрьмы на насъ лежала,
Плотный сжалъ насъ ледъ,
А подъ нимъ волна бѣжала,
Торопясь впередъ.

Въ безднѣ черной, заповѣдной,
Въ омутѣ сѣдомъ
Искру жизни робкой, блѣдной
Скрыли мы съ трудомъ.

Но теперь надъ нами блещетъ
Солнца яркій лучъ,
И на волѣ шумно плещетъ
Каждый свѣжій ключъ».

Предъ ликующей дружиной
Сребропѣнныхъ водъ
Надъ безмолвною пучиной
Дрогнулъ синій ледъ.

Словно вздохъ глухой, протяжный,
На широкій свѣтъ
Изъ гробницы вѣчно влажной
Долетѣлъ отвѣтъ:

— «Дѣти, дѣти! Васъ прельщаетъ
Краткій вешній пиръ,
Но зачѣмъ вашъ зовъ смущаетъ
Мой суровый миръ?

Пусть рѣзвится ваша младость
Въ блескѣ майскихъ чаръ,
Мнѣ весна несетъ не радость:
Я угрюмъ и старъ.

Солнце съѣстъ мой саванъ снѣжный,
Вытканный зимой;
Буйныхъ вѣтровъ сонмъ мятежный
Гробъ разрушитъ мой.

И завоетъ и застонетъ
Бѣшено вокругъ,
И разбитый ледъ погонитъ.
На далекій югъ.

Мрачно встану я навстрѣчу,
Грознымъ гнѣвомъ полнъ,
И на вызовъ бурь отвѣчу
Громкимъ ревомъ волнъ.

Взрою грудь морей безбрежныхъ
Яростной борьбой
И на ребра скалъ прибрежныхъ
Поведу прибой!

Пусть же зовъ вашъ не тревожитъ
Сна моей волны!
Мнѣ веселья дать не можетъ
Краткій пиръ весны.

Пусть рѣзвится безъ заботы
Вашъ лазурный рой,
Не будя моей дремоты
Шумною игрой…»

Шумъ могучій,
Шумъ пѣвучій.
Наполняетъ небеса.
Въ хорѣ дивномъ,
Непрерывномъ,
Всѣ смѣшались голоса.

Тонкій, пестрый,
Звонкій, острый,
Неумолчный, вѣчный гамъ
Такъ и льется,
Такъ и вьется
По песчанымъ берегамъ.